Царевич с плохим резюме

– Много лет прошло, – вздохнула Алина, – никому уже плохо не будет от моих слов. Эвелина Антоновна всегда хорошо, но скромно одевалась. Никаких дорогих или импортных вещей у нее не было, французскими духами она не пользовалась. И драгоценностей вроде не носила. В ушах у нее висели самые обычные золотые сережки, без камней. Такие любая работающая москвичка могла себе позволить. Единственная вещь, которая выделялась на общем фоне, – медальон на цепочке. Он был сделан в виде за́мка, необычная вещь. Эвелина ее хранила в шкатулке, которую держала в супружеской спальне. Один раз я заболела, да так, что пришлось «Скорую» вызывать. Врачи решили капельницу поставить, а я впала в истерику, рыдала, не давала руку, меня от стресса стошнило. И тогда Эвелина сняла с шеи украшение и пообещала: «Если ты перестанешь плакать, покажу тебе, какой у медальона секрет, и угощу тебя шоколадкой». Сладким нас не баловали, а тайна замка меня заинтересовала. Я мужественно выдержала капельницу, получила шоколад, и Эвелина открыла «замок». Оказалось, что у него откидывается верх, а внутри была невиданная красота. Большой голубой кристалл, который окружали мелкие красивые камешки. Мне разрешили подержать и даже примерить украшение. Крохина предупредила: «Никому о секрете не рассказывай. Бижутерия недорогая, из серебра, а внутри просто красивое ограненное стекло. Но для меня эта вещь очень ценная, потому что является подарком моей покойной любимой свекрови». И вдруг! Я этот замок увидела на шее у Полины. Правда, мельком. На бывшей воспитаннице Крохиных была симпатичная блузочка на кнопках. Во время нашего короткого разговора Полина чихнула, несколько верхних кнопок расстегнулись. Я увидела медальон, очень удивилась и не удержалась от вопроса:

– Эвелина тебе подарила свою ювелирку?

Полина на секунду растерялась, быстро застегнулась, потом спросила:

– Какую?

Я показала на ее шею.

– Ту, что висит у тебя на цепочке.

– А-а-а, – протянула Поля, – конечно, нет, с какой стати Крохиной мне презенты делать? Просто я в детстве восхищалась ее медальоном, вот и заказала себе похожий. Только он не открывается, и дворец выглядит иначе.

Алина взяла пустую чашку, подержала ее и вернула на блюдце.

– Я не поверила Полине, но беседовать с ней дальше о подвеске не стала. Потом она уехала. А через несколько дней заявилась милиция, уволокла в отделение Фокина с компанией. Все в отеле испугались, ждали, что сейчас в гостиницу менты нагрянут, но никто не пришел, персонал не допрашивали. Спустя некоторое время стало известно, что начальник отделения поменялся, пришел новый. Он там появился одновременно с нашим «завхозом». И закрутили гайки. Фарцовщики исчезли, мне запретили водить экскурсии, посадили на ресепшен переводить администраторам просьбы туристов. Мне все это не очень нравилось, я позвонила Геннадию Петровичу, хотела попросить его найти мне другую работу. Борзов не отвечал. Я неделю пыталась его найти, потом поняла – это бесполезно. И сама устроилась в школу преподавать английский. Интернета тогда не было, мобильных тоже. Про газеты вроде «Сплетни, скандалы» и не слышали. Крохиным я не звонила, но пятнадцатого октября решила их потревожить. Знала, что у Владимира Николаевича юбилей. Дома у них никто не ответил, меня это не смутило. Воскресенье, наверное, они уборкой занимаются, пылесос гудит, звонка не слышат. Или спустились в подвал, готовят там все к вечерней игре. Глава семьи никогда свой день рождения не праздновал, чаепитий с тортом не устраивал. Но в том году у него была круглая дата. Крохин мне помог и с жильем, и с работой. Я приехала в отель, где раньше работала, подошла к портье Лене, он мне потихоньку продал импортный мужской одеколон, сказал: «Возвращайся, все наладилось, у нас опять новый начальник, он, как Яков, нормальный мужик». Мы поболтали, и я отправилась по знакомому адресу. Иду по улице, где все просто родное. Молочная, булочная, книжный магазин, потом сквер, дом тринадцать, семнадцать, девятнадцать…

Алина потерла лоб ладонью.

– Остановилась, удивилась. А где же здание под номером пятнадцать? Нет его! Вместо старого четырехэтажного особняка постройки начала века – садик! Стою в растерянности. И сзади голос:

– Алиночка!

Оборачиваюсь, а это наша соседка со второго этажа, Инесса Львовна. Ей лет сто, наверное, тогда стукнуло. Она меня обняла.

– Давно не виделись, ты такая взрослая стала, красивая.

Я в полном изумлении спрашиваю:

– Где наш дом?

Инесса аж подпрыгнула.

– Ты не знаешь? Пошли, сядем на скамеечку.

И рассказала она ужасную историю.

Глава 32

Алина поежилась.