Царевна-лягушка. По мотивам русских народных сказок

Хмельного меда не спеша.

Уснул, и сны, мрачнее тучи

Его терзали в эту ночь,

Проснулся, жаждою измучен,

И сесть никак, и встать невмочь.

А голова, как чан с капустой,

Так тяжела, болит она,

Во рту помои, мысли грустны,

Спина, как лук напряжена.

Но что за диво, во светлице,

Как будто постарался кто –

Подмел ковер и половицы,

И к завтраку накрытый стол!

На скатерти, с узором красным,

В тарелках фрукты, а вино

В сосуде из стекла прекрасном

Искрится, пенится оно!

В печи огонь, на лавке длинной,

Расстелен шкурою медведь,

То по традиции старинной,

Стелили, мягко чтоб сидеть.

Иван глазам своим не верит,

Кого за то благодарить?

Кто тер, скоблил, полы и двери,

Кто эту грязь сумел отмыть?

За кутежами, между нами,

Иван давно не замечал,

Что здесь живет в грязи и сраме,

И дом давно не убирал.

А у окошка, на подушке,

Узорным золотом расшитой,

Сидит одна его лягушка,

Платочком розовым прикрыта:

«Проснулся, добрый мой хозяин?

Тебя я рада угостить.

Накрыт твой стол, и завтрак сварен,

Недуг твой можно излечить.

Отведай, в том вине приправы

От хвори, вылечит вино.

Отпей глоток, тут нет отравы,

Целебных трав оно полно».

Иван глотнул, и, правда, быстро

По жилам заструилась кровь,

И в голове светло и чисто,

И трезвый ум обрелся вновь.

Лягушка будто улыбнулась:

«Смотри, не стоит повторять,

К тебе душа твоя вернулась,

Напьешься – улетит опять!»

***

Заяц выбежал из леса,

Сел на стул и лапки свесил,

И не хочет убегать,

Просит сказку продолжать.

Наш царь, горит от любопытства,

И, по утру, своих гонцов

Шлет к сыновьям, велит явиться

Одним – невесты за крыльцом.

Пришли все трое, Ваня тоже

Пришел, потупя очи в пол,

А братья распознали все же,

Что за невесту он привёл:

«Ну что, давно так не старался,

Небось, все лужи обошёл?

Скажи, ты где за ней гонялся?

А что, красивей не нашёл?

Лягушки разные бывают,

В них Ваня наш большой знаток!

В еде скромны, не унывают,

А из одежды – мха кусок!

Ты не печалься, вам на свадьбу

Наловим самых толстых мух -

Пусть ест! А, заодно, и платья

Сошьем, их быть должно не меньше двух.

Одно пусть будет для венчанья,

Другое к танцам на пиру,

Ты не грусти, братишка Ваня!

Сейчас я со смеху помру!»

Горьки Ивану шутки эти,

Ведь все же братья, но обид

Терпеть нельзя, они как плети

Бьют душу в кровь – душа болит.

Молчит Иван, и на насмешки

Решил совсем не отвечать,

Иначе, сгоряча и в спешке,

Разладу б с братом ни начать.

«Ну, хватит колкостей и бредней, -

Прервал насмешников отец, -

Мне ваши шутки слушать вредно!

Угомонитесь, наконец!

Я вас позвал сказать, что нужно,

Невесток прежде испытать,

Хочу одну задать им службу,

Чтоб, так сказать, их лучше знать.

И каждая из них покажет

Свое искусство и уменье,

И пусть к утру соткет, иль свяжет

Ковер, на мой, на день рожденья!

И по тому, кто лучше сможет

Мне рукодельем угодить,

То ту, пуст Бог ей в том поможет,

Я буду больше всех любить».

А наш царевич безутешный

Побрёл домой, ну как тут быть?

Своей судьбой, лихой и грешной,

Не уставал себя корить:

«Все это мне за ослушанья,

За то, что вырос я такой,

И за пирушки и гулянья…

Ах, я такой-то растакой..!

И поделом мне, так и надо,

Несу теперь свой тяжкий крест!

И вот, лягушка мне награда -

Моя невеста из невест!

Ну что, скажи, теперь ты можешь -

Соткать ковер, сплести венок?

Ну чем, поведай, ты поможешь

Отца приказ исполнить в срок?»

«Ты не печалься, стынет ужин,

Поешь – пораньше ляжешь спать,

И здесь помощник мне не нужен,

Одна ковер я буду ткать.

С утра все будет нам виднее,

Я все сумею, не спеша,

Ведь утро вечера мудрее,

Ни правда ли, моя душа».

Иван уснул, еду не тронул,

Не трудно спиться молодым,

Без мук, без ропоту, без стону,

Объят туманом голубым.

Лягушка, вдруг, оборотилась,

Вдруг завертелась и в мгновенье

В сиянье синем закружилась,

В дыму и радужном куренье!

И все вокруг преобразилось,

Искрясь, кружася и сверкая,

Светелка будто осветилась,

Цветами всеми, полыхая!

А в центре этой карусели,

И ни жива – и ни мертва,

Красы, не виданной доселе,

Возникла девица, она

Лицом прекрасна, словно роза,

С глазами, будто изумруд,

А по плечам струятся косы,

Как реки горные текут.

И той красе во всей вселенной

Нельзя подобную сыскать,

И в этом грешном мире тленном,

Ей равной нет, ни дать – ни взять!

Девица вышла из светлицы

Во двор, под ясною луной

Трава росою серебрится,

И мошки вьются над травой.

Девица низко наклонилась,

Взялась за луч едва-едва,

И, враз, в руке ее светилась,

Струилась ткань, аршина два.

Взмахнув рукой другой, свободной,

В пространстве описала круг,

И стан, для рукоделья годный

Пред ней, как был, явился вдруг.

Она, на стан отрез приладив,

Взялась на нем рукой водить,

И на его волшебной глади

Узоры разные творить.

То злато, серебро, каменья

На нежной глади улеглись,

И настроенье, вдохновенье

В работе этой обрелись.

Девица, вдруг, сперва несмело,

Затем всё громче и смеясь,

И песню нежную запела,

Своей работою дивясь.

На дивный глас проснулись птицы,

Слетелись чудо увидать,

И в такт волшебнице певице

Ей стали тихо подпевать.

Работа спорилась, и вскоре,

На рукотворном на ковре

Явились облака, и море,

Корабль под ветром вдалеке,

А на переднем плане – берег,

Крутой, весь в зелени густой,

На берегу прекрасный терем

Стоит на скалах, как живой.

А по краям струится бисер,

А по краям парча и шелк!