Царевна Софья и Пётр. Драма Софии

После Федьки были допрашиваемы еще семь других заговорщиков, которые должны были быть исполнителями предполагавшегося кровопролития. Их подвергли необыкновенной пытке, несравненно более жестокой, чем первая. Им обрили голову и, крепко связав их, стали капать на нее горячую воду. Мучение злодеев было до того нестерпимо, что они тотчас сознавались в своем преступлении и, подобно Федьке, открыли имена всех виновников и сообщников заговора.

Два дня прошло после этого в совещаниях о том, как наказать злодеев. Князь Голицын, сын его и друзья были осуждены в ссылку, и приговор им был прочитан государственным секретарем на ступенях дворцового крыльца. Стоя выслушал его Голицын, окруженный стражей, которая привела его из квартиры. Приговор Голицына состоял в следующих словах: «По повелению царя осуждаетесь выехать в Каргополь и оставаться там до конца ваших дней, лишенные милостей его царского величества. Милосердие его, однако же, таково, что он назначает вам по три су в день на пропитание. Его правосудие предписывает далее, чтобы все ваше имущество взято было в казну»^{63}.

Несчастный князь Голицын слушал приговор, опустив голову, и отвечал только, что ему трудно оправдаться пред его царским величеством. Он удалился немедленно и был препровожден назначенным для этого полковником на место его ссылки. Один из государственных секретарей отправился в Москву, чтобы описать его дом и все сокровища.

Там оказалось очень много богатой мебели, 100 000 червонцев в сундуке, закрытом в погребе, взятых, как полагают, из имущества гетмана Ивана Самойловича, 400 пудов серебряной посуды, считая пуд по 40 фунтов, и разные серебряные монеты. Жена несчастного князя и невестка его сосланы были вместе с ним и его сыном, и всем четвертым было разрешено взять с собою только тридцать рублей[219].

Когда Голицын был выслан, боярин Леонтий Романович Неплюев, воевода севский, приведен был к ступеням и осужден на пожизненную ссылку в Пустозерск — город, лежащий гораздо севернее Каргополя, причем ему было заявлено, что так как он покушался лишить царя власти, то подвергается вечной немилости, имения же его конфискуются.

Венедикту Андреевичу Змиеву приказано, впредь до следующего повеления, жить в своих имениях. Косагов был лишен всех должностей и также осужден жить в своих поместьях. Дворецкий Толочанов назначен был на всю жизнь воеводой в Переяславль, — город неподалеку от Киева, на Днепре, а великий казначей (Ржевский) послан воеводой в Новобогородицк на реке Самаре.

На другой день Федьке отрубили голову на плахе. Ту же казнь потерпели и два стрельца, которые должны были быть исполнителями покушения. Полковник, которому предназначено было предводительствовать отрядом убийц, был высечен кнутом, после чего ему отрезали язык и сослали на всю жизнь в Сибирь, причем дали на пропитание по одному су в день. Остальным пятерым стрельцам также отрезаны были языки, и они сосланы были в Сибирь добывать соболей.

Когда окончились эти экзекуции, царь Пётр велел известить об этом царевну, приказывая ей оставить дворец и удалиться в монастырь, который она выстроила на расстоянии одной версты или пол итальянской мили от Москвы[220]. Она отказалась повиноваться приказу брата, ибо не могла решиться на пожизненное затворничество, из которого ей удалось вырваться вопреки обычаям страны, и предпочитала искать убежища в Польше[221]. Но когда уведомили об этом царя Петра, он послал приказание начальнику стрельцов препроводить царевну волею или неволею в монастырь, поставить кругом места ее заточения стражу и не допускать к ней никого, что и было исполнено.

Через два дня после этого царь Пётр возвратился в Москву и въехал в столицу верхом, причем ничего замечательного не было, кроме того, что восемнадцать тысяч вооруженных стрельцов находились при царе. Через четверть часа после этого прибыли в коляске супруга и мать царя, и все поехали прямо во дворец. Царь Иоанн встретил брата на дворцовом крыльце; они обнялись. Пётр просил Иоанна быть ему другом, и тот, который говорил за Иоанна, уверил Петра в его дружбе к нему. Затем цари удалились в свои покои, и с тех пор упоминали об Иоанне только в заголовках государственных актов.

Так кончилось правление царевны Софии, несколько лет бывшей повелительницей обширного государства Московского. Увлекаемая безмерным честолюбием, она хотела захватить в свои руки неограниченную власть, данную ей от имени братьев, и остаться навсегда независимой и самовластной, но кончила падением и заключением на всю жизнь в монастыре, с 800 монахинями, которых она нарочно вызвала из Киева, с намерением приобрести как можно больше приверженниц и в надежде, что они будут скорее блюсти интересы ее, нежели брата Петра, подданными которого они сделались только в 1666 году, когда палатинат и город Киев поляки уступили москвитянам. Но таковыми они оказались только по имени[222].

ПРИЧИНЫ СМЯТЕНИЙ