Царьград. Гексалогия (СИ)

Ксанфия выгнулась, застонала, прикрывая глаза…

А потом они еще бегали между статуй, ловили друг друга и снова любили, так, что казалось, это чудо, эта волшебная сказка не кончится никогда. Ну и не надо, чтоб кончалась!

Впрочем, кое-кто, оказывается, думал иначе!

Снаружи, со двора, вдруг донесся громкий озлобленный вопль, похожий на крик рассерженного осла.

Любовники, не сговариваясь, подбежали к окну.

– Где она? Где? Отвечай, старикашка! – распаляясь, кричал краснорожий здоровяк… вполне, кстати, знакомый. – Я видел ее коляску!

– Ой! – Ксанфия испуганно прикрыла рот рукою – Это же Никифор Макрит! Но как он узнал? Неужели…

– Гадать сейчас некогда, – Лешка лихорадочно соображал, что делать. – Скорей одевайся и становись вот сюда, за дверь… Выбежишь из комнаты, когда он войдет.

– Но как?

– Увидишь.

Лешка подскочил к одной из «женских» статуй и, подтащив, положил ее на ложе. Потом сверху взгромоздил и мужскую…

По лестнице уже громыхали шаги, слышалось злое сопенье.

– А как же… как же ты? – в ужасе прошептала Ксанфия.

– Жди меня в конце улицы! Только бы, только бы все удалось…

Едва шаги громыхнули у самой двери, Лешка надрывно застонал у самого ложа:

– Ох! Ох! Ах!

– Что я слышу? – Никифор Макрит распахнул дверь резким ударом ноги. – Горе тебе, неверная! А твоего любовника я сейчас загрызу!

С этими словами он бросился на томные крики, словно разъяренный лев, и Ксанфия, пропустив его, благополучно проскользнула к лестнице.

– Ага! Полюбовнички!

Никифор с размаху пнул «мужчину» ногой в бок… И, заорав от нестерпимой боли, запрыгал на одной ноге!

Лешке едва удалось сдержать хохот.

Впрочем, Никифор, хоть и был явно озлобленным, но пришел в себя быстро – живо сообразив, кто сейчас лежал перед ним на ложе.

– Ах, вы издеваться? Ну, сейчас кому-то мало не покажется, клянусь святым Георгием!

Он тут принялся бегать по всей комнате, словно бешеная собака, орать, заглядывать во все щели, заглянул и под ложе, и за полки, за статую, расчихался даже…

– Ну и пылища…

И подошел к окну, подышать. Наклонился…

Застывший в углу обнаженной греческой статуей Лешка, прыгнув, дернул здоровяка за ноги… В пруду послышался всплеск и дикие разъяренные вопли.

Засмеявшись, Лешка схватил в охапку одежду и ветром бросился прочь. Вылетев из калитки, миновал арку…

Как и договаривались, Ксанфия ждала его в коляске в самом конце улицы.

– Садись, – девушка быстро погнала лошадь. – Ты здорово целуешься… да и вообще… Господи! – она снова перекрестилась. – О чем это я?! В старые времена нас бы за все это подвергли такой епитимье – мало не показалось бы! Слава богу, сейчас все по-другому.

– Как – по-другому?

– Ну, – Ксанфия замялась. – Не как тогда. Более открыто, более естественно, старики говорят – более нахально, но я так не считаю. В конце концов – почему я не могу позволить себе искупаться в жару в заливе? Потому что грешно обнажать тело? И почему я не могу любить – кого хочу? Старики говорят – до свадьбы не имею права!

– Чушь какая! – расхохотался Лешка.

– Вот именно так считают все мои подружки. Да и вообще – вся молодежь… ну или почти вся. Но – только не мой опекун!

– А кто твой опекун?

– Андроник Калла, протокуратор Секрета богоугодных заведений!

– Господи… – Лешка хлопнул себя…

Глава 18Весна 1440 г. КонстантинопольКОРПОРАТИВНАЯ ВЕЧЕРИНКА

Пей и возрадуйся.

Что завтра нас ждет, что в грядущем –

Кто это знает из нас? Ты не беги, не спеши…

Паллад

…По коленкам.

– Ну, хорош, хорош! – насмешливо обозрел его Владос. – Уж не потратил ли ты на эту цепь все свое вознаграждение?

– Что я, дурак, что ли? – Лешка усмехнулся. – Оставил еще и на плащ. Правда, красивый? Да шучу, шучу, что ты так вылупился?! Есть еще у нас деньги, я совсем немного потратил!

Грек хохотнул:

– И того, что потратил, вполне хватит, чтоб блистать на вашем сборище, словно павлин!