Царьград: Путь в Царьград. Афинский синдром. Встречный марш. Бремя русских

– Вы считаете, что именно я должен взвалить на свои плечи сей крест? – Макарий перекрестился и сделал едва заметный жест рукой, словно показывая, что не готов к такому подвигу. – Скажу вам, что я грешен, сильно грешен. Когда началась эта война, я, мних недостойный, попытался спасти наши православные церкви и монастыри от поругания агарянами. И стал я просить султана, чтобы он запретил своим воинам разорять наши храмы. Султан согласился, но потребовал за это выкуп в свою казну – полтора миллиона золотых рублей. Наш монастырь отдал все до копейки ненасытным сребролюбцам. Пришлось даже продавать церковную утварь, чтобы собрать требуемую сумму. Узнав о нашем поступке, государь Александр Николаевич сильно на нас разгневался. Но я слышал, что султан все же сдержал свое слово, и турки щадят православные святыни…

Я не стал разочаровывать архимандрита Макария. По нашей информации, банды черкесов и башибузуков при первой же возможности грабили церкви и монастыри, безжалостно убивая православных священников и их паству.

– Отче, мы понимаем вас, поэтому и не настаиваем, чтобы именно вы возглавили патриархию. Мы ждем вашего лишь совета. Подскажите нам – кто из наших соотечественников достоин стать новым главой Константинопольского патриархата?

Макарий задумался. Он долго перебирал четки, сделанные из продолговатых бусинок, именуемых на Афоне «слезами Богородицы», и шевелил губами, беззвучно читая одну молитву за другой. Так прошло минут двадцать. Мы с Никитиным терпеливо ждали его решения. Наконец Макарий встрепенулся, отложил в сторону четки и сказал:

– Есть такой мних. Родом он из донских казаков. В молодости воевал здесь же – при царе Николае Павловиче, дошел с фельдмаршалом Дибичем до Адрианополя. А потом вернулся домой, женился. Только жизнь у него не сложилась. Двое деток померли еще в младенчестве. Потом умерла жена. И решил наш казак оставить службу мирскую и стать служителем Божьим. Отправился он на Афон, да постригся здесь под именем брата Николая. Сейчас он служит Богу в одной из келлей – это маленькие монастыри, управляемые старцем-настоятелем. Вот он и есть такой настоятель. Братия его уважает за прямоту, честность и подвижничество. Я вызову его, поговорю с ним. Думаю, что он не побоится взвалить на свои плечи крест служения Богу и людям. Лучшего патриарха для державы воинов и тружеников, пожалуй, вряд ли можно найти.

Архимандрит Макарий замолчал и снова начал перебирать четки. Мы с Никитиным переглянулись, кивнули друг другу. Подойдя к игумену русского монастыря на Афоне, мы попросили у него благословения.

На пристани нас встретил тот же седобородый монах. Он перекрестил нас и каждому подарил по иконе местного, афонского письма. Мне – икону с изображением архистратига Михаила, Никитину – с изображением Дмитрия Солунского. «Эвхаристо!» – поблагодарили мы монаха. В ответ он перекрестил нас.

В Константинополе мы еще раз обсудили кандидатуру старца Николая и единодушно решили, что он действительно именно тот человек, который должен занять вакантный пост патриарха нашего нового государства. Пришло время готовить собор, новый патриарх должен быть избран гласно, лучшими представителями мирян и духовенства. Нашего кандидата надо срочно сделать епископом, чтобы он получил право на белый клобук патриарха.

Особенно тщательно должен поработать поручик: его спецслужбы должны проследить, чтобы в число избранных мирян и клириков на собор не попали местные «квислинги», запятнавшие себя сотрудничеством с турками. И попали лояльные нам епископы, которые поддержат нашу кандидатуру.

А пока поручик Никитин уже успел расследовать несколько дел греческих епископов, скупавших за полцены церковную утварь у грабителей. Вы спросите, откуда у Никитина в Константинополе на пятый день взялись спецслужбы? На работу в «органы» охотно пошли те люди, из которых некогда состояла его разведывательная сеть. Греки, болгары, сербы, и даже некоторые турки. А известный мне по захвату дворца Долмабахче Аристидис Кириакос вообще оказался местным Берией, жестким, хватким и очень умным. Так что процесс пошел и лед тронулся, как говорил небезызвестный Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей.

10 июня (29 мая) 1877 года, вечер, Одесса, ВПК «Североморск»

Старший лейтенант Игорь Синицын

Неспешно – «Великий князь Константин» мог идти с крейсерской скоростью не более одиннадцати узлов – мы направились к Одессе. Наши ребята высыпали на палубу и с любопытством разглядывали «корвет» – такое прозвище дали они кораблю, который под командованием знаменитого Макарова творил на Черном море чудеса. Отчаянной смелости человек!