Царьград: Путь в Царьград. Афинский синдром. Встречный марш. Бремя русских

– Поручик, мне не очень-то верится во все вами рассказанное, но если Россия сможет стать союзником этих людей, то мы будем самой сильной державой в мире! Если ваш полковник Бережной и адмирал Ларионов не миф, то я прошу вас немедленно познакомить меня с ними!

В этот миг в городе, неподалеку от нас, примерно там, где рядом с дворцом Долмабахче находились казармы султанской гвардии, раздался взрыв страшной силы. В доме жалобно тренькнули стекла. Почти сразу же в районе самого дворца вспыхнула ожесточенная перестрелка. Причем странная перестрелка. Гулкие хлопки ружей Пибоди-Мартини, которыми была вооружена охрана дворца, звучали часто, почти непрерывно. Так неопытные солдаты для самоуспокоения стреляют в воздух. Им отвечали редкие и сухие двухпатронные очереди из автоматических карабинов, которыми были вооружены бойцы Бережного. Познакомившись лично с этими людьми, я был уверен, что они не будут палить в воздух, и что каждый выстрел – это еще один убитый турок.

Когда стих последний выстрел, я торжественно объявил майору Леонтьеву:

– Ну вот и все, освобождение Константинополя от многовекового рабства началось! Поздравляю вас, Евгений Максимович!

В кармане у меня запиликала радиостанция. Глядя в удивленные глаза майора, я вытащил ее наружу, и приложил к уху:

– Поручик Никитин. Слушаю!

– Это Бережной говорит. Как там у вас дела, поручик? Все в порядке?

– Почти в порядке, товарищ полковник, – ответил я, – только вот господин майор мне не особо верит… А как у вас дела?

– Кхе, поручик, как у нас могут быть дела?! – прохрипела рация. – Птичка в клетке, а клетка в наших руках. Взяли голубчика, сидит теперь в кубрике на «Алросе» и думает о своей печальной судьбе. Да, кстати, господин майор нас слышит?

– Так точно, товарищ полковник! – ответил я. И протянул Леонтьеву рацию. Тот осторожно взял ее в руку и неумело приложил к уху.

– Господин майор, – сказал Бережной, – подходите к дворцу султана вместе с поручиком, часовые вас пропустят. Пароль – «Олимп», отзыв – «София». Гарантирую вам неприкосновенность и сохранение тайны личности.

– Неприкосновенность чего? – не понял майор.

– Ну, это значит, что никто не узнает, кто такой на самом деле «Макс Шмидт», – хмыкнул по радио полковник. – Хотя для пользы дела было бы лучше, если бы вы явились сюда под какой-нибудь другой личиной. А Макс Шмидт должен быть как жена Цезаря – вне подозрений.

– Пожалуй, вы правы, господин полковник, – ответил Леонтьев. – Ждите, мы скоро будем.

Пока я выключал рацию и прятал ее в карман, майор позвонил в колокольчик.

– Генрих, – сказал он слуге, – запрягите двуколку и принесите мой набор для ночных прогулок и пару револьверов. Поручик, вы вооружены?

Я молча показал ему свой автоматический пистолет из будущего, который полковник называл «стечкиным». Брови майора поднялись, но он ничего не сказал, видимо, оставив все вопросы на потом, для полковника Бережного.

День Д+1, 6 июня 1877 года, 5:05, Стамбул, сад дворца Долмабахче

Полковник ГРУ Вячеслав Бережной

Из темноты навстречу мне выступила фигура в черном комбинезоне, почти таком же, как и у меня.

– Старший лейтенант Синицын, – вполголоса сказала фигура, – морская пехота Северного флота. Набережная зачищена, минус девять единиц. Поручик Никитин прислал проводника, – он указал на стоящего в стороне пожилого грека, – очень знающий и надежный товарищ, воевал в Крымскую в греческом Балаклавском добровольческом батальоне.

Я кивнул, и грек, шагнув вперед, заговорил на довольно хорошем русском языке:

– Господин полковник, дозвольте представиться, младший унтер-офицер Аристидис Кириакос, Балаклавский греческий батальон.

Я пожал удивленному греку руку.

– Калимэра, кириэ Кириакос, а теперь, если вы знаете дорогу в этом бедламе, тогда давайте пойдем и сделаем это.

Грек пробормотал себе под нос:

– Вот за что я люблю русских – если вы решили что-то сделать, то не тратите много времени на лишние разговоры… – и достал из-за пазухи кремневый пистоль устрашающих размеров.

– Э, нет, господин Кириакис, – остановил я его, – так дело не пойдет. Спрячьте свою гаубицу. – Грек нехотя убрал пистолет. – Сделаем так. Вы входите, вежливо со всеми здороваетесь, ведь они вас знают, не так ли? – Кириакос хмуро кивнул. – Вот, тем лучше… А сразу за вами пойдут мои ребята, которые и поубивают всех на нашем пути. Надеюсь, среди слуг во дворце нет ваших друзей?

Грек отрицательно замотал лохматой головой:

– Кириакос не дружит с шакалами!

– Тем лучше, дорогой друг, тем лучше! – я кивнул своим ребятам: – Прикрывайте его!

Грек подобрал с земли большую плетеную корзину.

– И куда же вас отвести, господин полковник?

Я осмотрел своих ребят и усмехнулся.

– Лично меня сейчас интересует дорога к спальне султана. Ну что, начали!

– Был я один раз неподалеку от нее! – Кириакос глубоко вздохнул, ссутулился и засеменил с корзиной к двери кухни.

На стук из-за двери по-турецки отозвался недовольный голос:

– Кого это носит в такую рань? Что тебе надо, сын шайтана?