– Ну тогда проверьте! – резко сказал ему президент. – А что если мы скажем газетчикам, что Грант спился и не заметил, что русские подменили страницу в договоре?
– Нет, этого мы сделать не можем, – решительно заявил госсекретарь. – Во-первых, Грант все еще очень популярен – шутка ли, ведь именно он победил в Гражданской войне. Ну, а, во-вторых, если они упомянут про этот параграф, то русские обязательно проверят, что именно мы ратифицировали. И тогда уж точно разразится скандал.
Президент Хейс в раздражении стукнул кулаком по столу:
– Ох уж этот проклятый Бокер! Все проблемы у нас из-за него!
– А вы знаете, мистер президент, – вкрадчиво сказал госсекретарь Эвертс, – что когда Бокер был нашим послом в Османской империи, то его жена оставалась здесь, в Филадельфии?
– Ну, и что с того? – недовольно спросил Хейс.
– Дело в том, – сказал Эвертс, – что турки известны тем, что обожают содомию. Их греховные пристрастия даже вошли в пословицу. Может, и Бокер содомит?
– А его жена ездила с ним в Россию? – на этот раз с нескрываемым интересом спросил Хейс.
– В Петербург да, – ответил Эвертс, нервно облизав губы. – Но теперь она в Карлсбаде, на водах. В Константинополь же Бокер опять поехал без своей драгоценной половины. Быть может, у него там с тех пор остался любовник, и именно поэтому он так охотно туда помчался?
Президент Хейс молитвенно поднял глаза к потолку:
– Эвертс, передайте во все газеты: посланника Бокера мы изгоняем с дипломатической службы за нарушение заповедей Божьих. Если же спросят, то так и скажите – за содомию.
– Хорошо, – ответил Эвертс, потирая руки, – я сделаю это с большим удовольствием. А тот параграф, значит, мы убираем из договора?
– Да, конечно, – сказал президент Хейс, – я же вам уже сказал об этом. А теперь ступайте, Эвертс, и не мешайте мне молиться. И да поможет нам Господь во всех наших начинаниях…