Царьград. Трилогия

— Керим Челери — ваш друг?! — еще раз оглядев всю компанию, изумился он. — Хотя… — он перевел взгляд на Лешку и удивился еще больше. — Вот уж не знал, что у Керима есть брат. Так бы сразу и сказали! — шкипер явно подобрел. — Конечно же, я довезу вас в Константинополь, как просит Керим. Только вот извините, кают предоставить не могу — все заняты. Придется вам спать на палубе…

— Это ничего!

— Скажу боцману — он выдаст циновки и одеяла… Да, еще получите у него продукты — путь хоть и не очень далек, но и не близок, успеете проголодаться. Ну, что же… Располагайтесь. Саид, покажи новым гостям места.

— Слушаюсь, мой господин! — вахтенный поклонился и, потеребив бороду, призывно махнул рукой: — Идем!

«Дойная корова» — так называлась ускиера, принадлежащая Абдулу Сиену. Несмотря на явно турецкое имя, он считал себя греком — точнее, ромеем — и был православным христианином. Получив у боцмана обещанные одеяла и продукты, друзья постелили циновки у левого борта, напротив грот-мачты и, немного подкрепившись пресными лепешками и сыром, с удовольствием улеглись отдохнуть.

— Чудесный человек этот Абдул Сиен, — улыбаясь, негромко промолвил Георгий. — Просто чудесный.

— Все — благодаря Кериму, — напомнил Лешка. — Что б мы и делали без этого турка? — он помолчал и, ехидно ухмыльнувшись, добавил: — Наверное, придумали бы что-нибудь. Например, продали бы Георгия в рабство, а на вырученные деньги добрались бы, куда надо.

— Чего это меня — в рабство? — возмутился юноша. Серые глаза его недовольно сверкнули.

— Ого, Георгий! — захохотал Владос. — Ты, оказывается, умеешь сердиться?! Настоящий Георгий Победоносец!

— Да ну вас, богохульников, к черту! Ой, прости, Господи! — юноша быстро закрестился.

— Не помешаю? — вынырнув из-за мачты, к приятелям подошел вахтенный.

— А, Саид! Конечно, нет. Садись с нами, выпей.

— Не сейчас, — матрос улыбнулся. — Хозяин сказал, чтобы кто-нибудь сходил на корму, к его помощнику, записал всех в судовую книгу. Такие уж правила.

— Да мы знаем, — Владос махнул рукой. — Спасибо, что передал, сходим…

Лешка придержал вахтенного:

— Саид, ты это, заходи вечерком — поболтаем.

— Обязательно! — приложив руку к сердцу, заверил матрос.

— Ну, что, Георгий, сходишь? — смачно зевнув, осведомился Владос. — Алексий, тебя как записать?

— Да как хотите, не все ли равно?

— Э, не скажи! — грек подавил зевок. — Запись в судовой книге — отнюдь не пустая формальность. В Константинополе ее будет тщательно изучать особый портовый чиновник. Не превысил ли владелец судна допустимую нагрузку? Всем ли пассажирам хватило циновок и одеял? Кто они и с какими целями прибыли в столицу? И это еще далеко не все вопросы.

— Ну, надо же! — Лешка озадаченно почесал голову. — И у вас на каждом шагу — бюрократия. Вот уж не думал! Даже не знаю, как и записаться… Может быть — русский купец?

— Тогда ты должен будешь задекларировать товары, какие везешь. А где они у тебя? Купец без товаров — подозрительно.

— Тогда, может быть — торговый агент? — неожиданно предложил Георгий. — Уж ему-то товары не нужны… ну, разве что в качестве образцов.

— Торговый агент? — Владос наморщил лоб. — Да, это было б неплохо: Только вот — какого купца? У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Гм… нет.

— Погоди, погоди… Ага! Вот! Был у меня один шапочный знакомый — Михаил Ксанф, торговец сукном. Вот мы Алексия так и запишем, его торговым представителем.

— Адрес купца?

— Ммм… Горбатая улица, дом с зелеными ставнями. Это в том районе, что между церковью Хора и Влахернской гаванью.

— Знаю, — мотнул головой Георгий. — За стеной Константина. У дворца?

— Ну, не у самого…

— Хорошо, запомнил. Тебя самого-то как записать?

Владос расхохотался, взъерошив рыжую шевелюру:

— А пиши, как есть — Владос Костадинос, владелец гончарных мастерских у Меландзийских ворот.

— Ого! Далековато забрался. Райончик тот еще — вечером не стоит и ходить.

— Ну, это кому как… К тому же… — Лицо Владоса на миг затуманилось. — Думаю, давно уже проданы все мои мастерские по решению суда за долги. Наверное, и дом тоже продан. Не знаю, где и жить будем.

— Ну, об этом после помыслим, — улыбнувшись, Георгий поднялся на ноги и быстро зашагал к корме, стараясь не наступить на спящих людей.

Они расположились прямо на палубе, и Лешка, опершись руками на фальшборт, с удовольствием принялся смотреть на море, которого в той, прежней, жизни так никогда и не видел, а только мечтал к нему съездить. Что же касается жизни, так сказать, здешней —

то в ней, конечно же, уже было море… только в таких ситуациях, что лучше и не вспоминать!