Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды

Берке, между тем, не собирался без борьбы уступать власть племяннику и поэтому развил бурную деятельность. Он установил прочные контакты с мусульманским купечеством и духовенством и через них сумел привлечь на свою сторону в борьбе с правителем-христианином практически всех мусульман Золотой Орды. В результате он получил немалые средства от ордынских торговцев, что помогло ему обеспечить и поддержку многих представителей знати и военачальников. Берке удалось склонить на свою сторону также золотоордынских Чингизидов и племенных вождей. Кого-то он привлек с помощью денег, кого-то – апеллируя к гордости и законопослушанию: мол, Мунке не имел права назначать правителя улуса, не посоветовавшись с ними; Сартаку, в свою очередь, не следовало соглашаться на это назначение, не предложив пост правителя сначала своим дядьям, как это предписывалось старинными монгольскими обычаями. В результате к возвращению Сартака в Золотую Орду практически вся правящая верхушка улуса была настроена против него.

Впрочем, Берке до последнего не желал прибегать к крайним мерам и надеялся договориться с племянником. Он направил к нему посланца, которому велел передать такие слова: «Я заступаю тебе место отца; зачем же ты проходишь точно чужой и ко мне не заходишь?» Но Сартак, еще молодой,^{18} а к тому же воодушевленный поддержкой хана Мунке и ослепленный ненавистью к дяде-иноверцу, пресек все попытки переговоров. Он прислал Берке дерзкий ответ: «Ты мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское для меня несчастие». Берке ничего не оставалось, как решиться на крайнее средство: он дал указания своему родному брату Беркечару, через владения которого должен был проезжать Сартак, и Беркечар, принимая у себя племянника, отравил его прямо на пиру. Несмотря на то, что вина Берке и Беркечара была очевидна, вся Золотая Орда настолько была настроена против Сартака, что никто не осудил его дядьев.^{19}

Однако устранение главного соперника все же не позволило Берке занять желанный трон Золотой Орды. Мунке, не забывший своей неприязни к нему, узнал о смерти Сартака и тут же назначил правителем его сына, юного Улагчи, регентшей при котором стала его бабушка Боракчин, вдова Бату и мать Сартака. Улагчи находился у власти около года и даже успел за время своего правления произвести очередной передел владений в землях Руси: подтвердил права одних русских князей и утвердил новых, только что занявших столы.^{20} Впрочем, годом позже, в 1257 (или начале 1258) г., он неожиданно умер. На этот раз прямых оснований для обвинения Берке в убийстве правителя не имелось, однако именно ему эта смерть была наиболее выгодна.

Теперь, казалось, между Берке и тропом не стояли соперники, но у него по-прежнему оставались препятствия для вступления на этот самый трон. Боракчин-хатун, успевшая почувствовать вкус власти, не собиралась уступать ее своему шурину и попыталась сделать правителем Золотой Орды своего второго сына Тукана. Но она допустила роковую ошибку, решив опереться не на местную знать (которая, впрочем, в большинстве своем поддерживала Берке) и даже не на хана Мунке, а на его брата Хулагу – властителя Ирана. В отчаянной попытке сохранить хотя бы часть своей прежней власти, правительница предложила иранскому правителю фактически стать регентом Золотой Орды.

О переписке Боракчин с Хулагу стало известно Берке, и, естественно, он не преминул обвинить правительницу в измене. И она в значительной степени подтвердила его обвинения: поняв, что ее замысел раскрыт, она пыталась бежать и добраться до Ирана, под защиту Хулагу. Тут, даже наиболее преданные семейству Бату нойоны убедились в ее измене. И когда Боракчин была перехвачена по пути, ни у кого не было сомнений в том, что она заслужила смерть.^{21}

После ее казни у Берке не оставалось уже никаких влиятельных соперников, несмотря на то, что живы были другие сыновья Сартака.^{22} Однако брат Бату вполне отдавал себе отчет, что Мунке никогда не утвердит его правителем Золотой Орды. Когда же Берке узнал, что хан лично отправился в поход против империи Сун в Южном Китае, он решился на крайне рискованный шаг: самовольно провозгласил себя правителем Золотой Орды, фактически узурпировав власть.^{23}

В самой Орде Берке, как уже отмечалось, пользовался безусловной поддержкой большинства знати и значительной части населения – всех мусульман. Соседние страны не посмели вмешиваться во внутренние дела могущественного улуса Джучидов. Таким образом, единственная опасность для власти нового правителя могла исходить только от монгольского хана Мунке: известный своей приверженностью к законам, он мог сурово расправиться с узурпатором, бросившим вызов его власти!

Но пока Мунке находился в Китае, целиком поглощенный проблемами войны с империей Сун, Берке не слишком беспокоился. В конце концов, все правители смертны, и на войне могло случиться что угодно…

V