Цари. Романовы. История династии

1773 год. Замок Оберштейн.

– Князь купил для меня тогда этот замок. И я жила там одна. Есть разные способы расставаться с мужчинами. Самый верный – притвориться чересчур влюбленной, и тогда ты ему быстро опротивеешь, и он бросит тебя, к твоему счастию. И есть единственный способ удержать мужчину – это показать ему, как он тебе надоел… Я сказала князю, что хочу пожить одна в Оберштейне. И страсть его тогда достигла предела. Он тотчас захотел на мне жениться…

В уборной принцессы в замке камеристка Франциска фон Мештеде помогала ей одеваться…

– Когда вы ее отпустите из тюрьмы, Ваше величество, не забудьте распорядиться, чтобы ей отдали все мои туалеты… она так их любила, – засмеялась Елизавета.

– Ах, госпожа, – говорит Франциска, – я все отдала бы, чтоб щегольнуть в таком платье!

– Ты еще так молода, милая, у тебя все впереди.

– А у меня для вас письмецо, госпожа, все от того же очень богатого господина.

– Седьмое послание за два дня! Ох, как скучно. Надеюсь, ты сказала ему, что я умерла и чтобы он меня больше не беспокоил.

– Да, и он немедленно ответил: «Передайте письмо принцессе на тот свет!» Ах, он так богат!

– Я уже догадалась, милая, по той горячности, с которой ты передаешь его письма. Жаль, что богачи не молоды и не хороши собой. Природа заботится о равновесии.

– На этот раз исключение, госпожа: он очень молод и очень красив.

– Ну что ж ты молчишь о главном!

– Ах, Ваше величество, я никогда не могла устоять перед мужской красотой!

Екатерина вздохнула.

– Я приняла его за туалетом.

Камеристка вводит Доманского в уборную принцессы.

– Сударь, это слишком, – сурово начинает принцесса. – Мало того, что вы подкупаете мою прислугу и она ежедневно мучает меня вашими посланиями! Мало того, что вы посмели дать ей деньги, чтобы она проводила вас ко мне!..

– Но откуда вы знаете?

– Вы платите много, но я плачу больше… Как вы осмелились забыть, что я невеста немецкого государя?! Я завтра же попрошу жениха оградить мою честь!

– Вы грозите мне гибелью… Как странно! Неужели вы не поняли, что жить без вас… Убейте меня!

Доманский выхватил кинжал и протянул принцессе. Принцесса расхохоталась.

– Дорогой мой! Оставим это для юных девиц пятидесятых годов, только что покинувших монастырь. Увы, я принадлежу другому поколению – у нас уже мало иллюзий. Так что уберите кинжал, и начнем говорить серьезно. Я заметила вас еще в Париже. На всех балах вы следили за мной из толпы. Но у вас беда… Вы слишком красивы, чтобы остаться незамеченным. Итак, зачем вам понадобилось завоевывать мое сердце? Только прошу: ни слова более о любви. Я видела любовь и могу сказать точно, молодой красавец, она вам не грозит.

Он усмехнулся, вынул табакерку, взял понюшку табаку, собираясь с мыслями, и спокойно начал:

– Итак, действительно мы следим… за вами. – Мы?

– Мы.

– И давненько?

– Уже со времени Парижа. Вы блестяще образованны. Вы прекрасны. Вы изворотливы. Вы жаждете приключений… И еще есть одно обстоятельство. – Он помедлил и продолжал, улыбаясь: – Как любит судьба насмешничать, милая принцесса! Когда вы выдумывали все эти россказни про Володимирскую принцессу… вы не знали самого главного.

Он остановился. Она с напряженным вниманием ждала.

– Вы удивительно похожи… – медленно начал Доманский. И опять замолк.

– На… кого? – не выдержала принцесса.

– На ту, за кого вы мечтали бы себя выдавать. Нет, не на принцессу Володимирскую! Никакого княжества Володимирского в России не существует… Но зато существует она.

Принцесса пожирала глазами Доманского.

– Ее зовут Августа. Не правда ли, подходящее имя для августейшей дочери русской императрицы от тайного брака с вельможей Разумовским? Думаю, она дала это имя своей дочери, чтобы никто не смел усомниться в ее происхождении. – Он усмехнулся. – Но императрица справедливо опасалась за ее судьбу после своей смерти. Поэтому ее вывезли из России, когда девочке было десять лет, и поселили тайно в маленьком городишке в Италии. Это сделал ее учитель, некто Дитцель, который и поведал все это на смертном одре отцу иезуиту. Ну, а тот уж нам… – И он замолчал.

Принцесса сидела потрясенная, не спуская глаз с поляка.

– А теперь будьте внимательны, Ваше высочество… И он вынул из камзола и положил перед нею бумагу:

– Вот это – завещание императрицы Елизаветы в пользу ее дочери… той самой дочери.

Принцесса схватила лист:

– Подлинное завещание?!