Цари-жрецы

Хети выбрал эффективную тактику. На воинах-гиксосах поверх туник были надеты защитные кожаные панцири с короткими рукавами, значительно ограничивающие свободу движений. Хети набедренная повязка совершенно не мешала двигаться. Он подбегал к колеснице, легко запрыгивал на нее и наносил удар, а потом, оставляя противника раненым или убитым, соскакивал на землю и повторял этот трюк снова и снова. Он перебегал с места на место так стремительно, что никому не удавалось его задеть. В то же время острый бронзовый меч Хети наносил по-змеиному стремительные удары, а затем мгновенно исчезал из виду, чтобы «укусить» в другом месте.

Так, почти вслепую, он носился по полю боя, следя лишь за передвижениями противника, совершенно позабыв о том, что царь поручил ему командовать одним из флангов содомской армии. Хотя что толку приказывать тому, кто не знает, что такое дисциплина, да еще когда вокруг такая свалка? Он нашел глазами колесницу, подбежал поближе, и… колесница перевернулась под натиском его товарищей — солдат содомской армии. Находившийся в колеснице воин успел подняться и теперь вращал в руке меч, нанося удары тем, кто имел смелость к нему приблизиться. И вдруг он упал. На месте, где он только что стоял, теперь началось побоище, и невозможно было отличить своих от врагов. Когда же Хети удалось пробиться поближе, он увидел воина с колесницы лежащим на земле лицом кверху — безоружного, потому что его меч разлетелся на куски. Солдат армии Содома, с которым Хети не был знаком, уже поднял копье, чтобы прикончить врага.

— Не делай этого! — крикнул ему Хети. — Нельзя убивать поверженного противника, когда он безоружен! Его нужно брать в плен!

— Разве ты не знаешь, — возмутился солдат, — что эта собака — не кто иной, как Шарек, царь пастухов? Если я убью его, мы победили!

И чтобы ударить изо всех сил, он поднял повыше копье.

Хети никогда не сможет понять, почему вместо того, чтобы позволить своему сотоварищу предать смерти царя гиксосов, лежащего лицом к солнцу и к своему противнику, он ударил воина своего лагеря, спасая таким образом жизнь человеку, которого ему поручено было убить. Солдат-содомит согнулся от удара, успев бросить на Хети взгляд одновременно укоризненный и удивленный, а потом, мертвый, упал на лежащего на земле царя пастухов. Испуганный содеянным, Хети со всех ног бросился бежать, предоставив богам, направившим его оружие на собрата, право решать судьбу царя гиксосов и его собственную. Чтобы уменьшить тяжесть содеянного, — а ведь он, по сути, совершил предательство — он принялся еще ожесточенней крушить врага и сметал любого, кто осмеливался встать у него на пути. Надеялся ли он таким образом приблизить победу собратьев по оружию? Нет. Да и как мог он надеяться на победу, когда у него на глазах солдаты Содома опускали оружие и бежали с поля боя? Дезертиров становилось с каждой минутой все больше, поэтому вскоре Хети сражался почти в одиночку. Вот он поскользнулся в луже крови, вот потерял оружие, вот его окружила группа рослых воинов… Гиксосы веревкой связали ему руки за спиной, потом поставили его на ноги. Один из вражеских солдат снял с Хети пояс с кинжалом, которым ему так и не довелось воспользоваться, потом с него сорвали и набедренную повязку.

— Теперь ты наш пленник, — сказал ему солдат на ханаанейском наречии. — Ты хорошо сражался. И хотя от твоей руки погибло много наших товарищей, мы признаем, что ты — настоящий солдат и храбрый человек, в отличие от большинства содомитов, которые удрали от нас, как зайцы бегут от лисицы. Поэтому мы еще не знаем, убьем тебя или оставим жить.

После этого был отдан приказ увести пленника. Так, голого и с веревкой на шее, Хети отвели к подножию холма, с которого они с товарищами совсем недавно следили за передвижением вражеской армии. Отсюда поле битвы было видно как на ладони.

Хети с удивлением увидел среди пленников, тоже обнаженных и с веревками на шеях, сначала трех своих товарищей хабиру — Тарибатума, Келию и Яву, а потом и царя Магдиля вместе с Япирану. Вместо того чтобы огорчиться, египтянин вдруг рассмеялся. Не командир ли царской гвардии в день знакомства с хабиру заявил, что только с их помощью запросто возьмет в плен царя гиксосов и голышом, со связанными за спиной руками поставит его пред светлы очи царя Магдиля? Как бы то ни было, он не стал напоминать Япирану о его бахвальстве — это было бы жестоко.

— Хети, — обратился к нему Магдиль, — мы видели, что ты сделал для нас, как ты сражался… и даже как ты спас жизнь царю Шареку!

— Мой господин, я знаю, что поступок мой омерзителен, ведь я лишил жизни своего собрата по оружию, чтобы спасти от смерти врага.