Цари-жрецы Гора

- Раньше мужчины делали все, чтобы доставить мне удовольствие, теперь я должна доставлять удовольствие им.

Я ничего не ответил.

Она смотрела на меня, смотрела дерзко, как будто приглашала воспользоваться властью над нею, приказать ей сделать то, что мне понравится. И у нее не было бы выбора, только подчиниться приказу.

Наступило долгое молчание, которое я не хотел нарушать. Жизнь у Вики и так тяжелая, я не желал ей вреда.

Ее губы слегка изогнулись презрительно.

Я хорошо чувствовал призыв ее плоти, очевидный вызов во взгляде и в позе.

Казалось, она говорит: ты не сможешь покорить меня.

Интересно, сколько мужчин уступили ей.

Пожав плечами, она подошла к спальному возвышению и взяла белый шелковый шарф, который я снял у нее с горла. Набросила его, закрыв рабский ошейник.

- Не носи шарф, - мягко сказал я.

В глазах ее сверкнул гнев.

- Хочешь видеть ошейник? - зашипела она.

- Можешь оставить шарф, если хочешь.

Она удивленно смотрела на меня.

- Но я считаю, что его не нужно надевать.

- Почему?

- Потому что без него ты красивее, - сказал я. - Но еще важнее, что, пряча ошейник, ты его не снимешь.

В глазах ее блеснул огонь, она улыбнулась.

- Ты прав. - Она с горечью отвернулась. - Когда я одна, я делаю вид, что свободна, что я знатная леди, убара большого города, может быть, даже Ара. Но когда в мою комнату входит мужчина, я снова только рабыня. - Она медленно сняла шарф и бросила его на пол, потом повернулась ко мне. Высокомерно подняла голову, и я увидел, что ошейник очень красив на ее горле.

- Со мной, - мягко сказал я, - ты свободна.

Она презрительно взглянула на меня.

- До тебя в этой комнате побывала сотня мужчин, - сказала она, - и они меня научили, хорошо научили, что на мне ошейник.

- Тем не менее со мной ты свободна, - повторил я.

- И после тебя будет сотня.

Вероятно, она говорила правду. Я улыбнулся.

- А тем временем я дарю тебе свободу.

Она рассмеялась.

- Спрятать ошейник, - насмешливо передразнила меня, - не значит снять его.

Я тоже рассмеялся. Она достойный собеседник.

- Хорошо, - согласился я, - ты рабыня.

Я пошутил, но она вздрогнула, как от удара.

Вернулся вызывающий тон.

- Тогда воспользуйся мной, - горько сказала она. - Научи меня, что означает ошейник.

Я удивился: Вика, несмотря на девять лет, проведенные в заключении в этой комнате, оставалась упрямой избалованной высокомерной девушкой, сознававшей всю власть своего тела, всю силу свой красоты, способность привлекать мужчин, мучить их, приводить в ярость, заставлять исполнять ее малейшие прихоти. Передо мной была та же прекрасная хищная девушка, которая когда-то пришла в Сардар, чтобы овладеть царями-жрецами.

- Позже, - сказал я.

Она подавилась от ярости.

Я не желал ей зла, но она не только прекрасна, она еще и раздражает меня. Я понимал, что она, умная, гордая девушка, не может смириться со своим положением. Она должны выполнять приказы всех, кого царям-жрецам вздумается послать в ее комнату, но я все же не находил в ее трудном положении извинения для враждебности по отношению ко мне. Ведь я тоже пленник царей-жрецов и не по своей воле пришел в ее комнату.

- Как я оказался в этой комнате? - спросил я.

- Тебя принесли.

- Цари-жрецы?

- Да.

- Парп?

Вместо ответа она рассмеялась.

- Долго ли я спал?

- Долго.

- Сколько?

- Пятнадцать анов.

Я про себя свистнул. Горянские сутки делятся на двадцать анов. Я проспал почти целые сутки.

- Ну, что ж, Вика, - сказал я, - мне кажется, сейчас я могу тобой воспользоваться.

- Хорошо, хозяин, - ответила девушка, и в голосе ее звучала ирония. Она расстегнула пряжку на левом плече.

- Готовить можешь?

Она посмотрела на меня.

- Да! - выпалила в ответ. Раздраженно возилась с пряжкой, но пальцы ее дрожали от гнева. Она не могла застегнуть пряжку.

Я застегнул ее.

Она, сверкая глазами, смотрела на меня.

- Приготовлю пищу, - сказала она.

- Побыстрее, рабыня!

Плечи ее дрожали от гнева.

- Похоже, придется научить тебя, что означает твой ошейник. - Я сделал к ней шаг, и она с испуганным криком отступила в угол.

Я громко рассмеялся.

Покраснев, Вика почти тут же овладела собой, распрямилась, откинула голову, отбросила упавшие на лоб волосы. Полоска ткани, которой она их перевязывала, развязалась. С отвращением глядя на меня, она подняла руки, собираясь снова перевязать волосы.

- Нет, - сказал я.

Я решил, что с распущенными волосами она красивее.

Она продолжала завязывать волосы.

Наши взгляды встретились.

Она в гневе бросила перевязь на пол и принялась готовить пищу.

Волосы у нее очень красивые.

6. КОГДА ИДУТ ЦАРИ-ЖРЕЦЫ

Вика готовила хорошо, и я наслаждался приготовленной ею пищей.

Запасы пищи находились в закрытых шкафах у одной стены комнаты; открывались шкафы так же, как и другие отверстия; я это уже видел раньше.

По моему приказу Вика показала, как открываются и закрываются все шкафы и приемники отходов в этой необычной кухне.