Царица Аталья

– Он не послушал Матана… Хотел Йораму помочь… Еу погнался за ним и ранил, и умер Ахазья… Рабы привезли тело в Иерусалим, мы похороним сына твоего в городе Давида… Ты успеешь взглянуть на него…

Мертвенная бледность разлилась по лику Атальи, глаза остекленели, сознание покинуло ее. Первосвященник едва успел подхватить бесчувственное тело. Он призвал слуг и распорядился унести Аталью в опочивальню.

Глава 12 Царица Аталья

1

Жизнь Атальи пришлась на первостепенной важности дни в истории земли Ханаанской – опасный подъем и славное сокрушение богоборческого духа. К счастью людей, в большинстве своем неразумных и легкомысленных, Господь имеет обыкновение великодушно уравновешивать беды грозного времени дарованием спасителя заблудшему стаду. Помазание на царство полководца Еу и пророческое напутствие ему на грядущие подвиги – безупречный тому пример.

В Священном Писании запечатлены слова, сказанные Богом верному Его рабу Еу: “За то, что ты хорошо сделал то, что было праведно в очах Моих, выполнил над домом Ахава все, что было на сердце у Меня, сыновья твои до четвертого поколения будут сидеть на престоле Израилевом.” Из того же непреложного источника мы узнаём, как впоследствии грешил Еу против Господа, но укоренилась в умах вовремя изреченная высочайшая похвала. Но много ли значит награда? Ценность добрых дел – в них самих.

2

Долго не могла оправиться Аталья от ударов жестокой судьбы. Лежала в бреду. Казалось, рассудок ее помутился. Одед навещал, слуги хлопотали, Матан выказывал интерес. Старый врачеватель – тот самый – давным-давно предсказавший ущербность чрева Атальи и принявший вступающее в мир единственное дитя ее, нынче употреблял мастерство лекарское на исцеление недужной.

Звенели в ушах Атальи материнские слова: “Своего Ахазью береги!”. Не исполнила наказ, потеряла дитя. Велика скорбь утраты, но есть несчастье похуже: сын жизни лишился. Все думала о прошлом. Не вернуть Ахазью – вот мысль, горше которой нет.

“Порученец небес истребил род мой, – размышляла Аталья, – разве не в праве я ответить мерой на меру? Ведь в руке моей младенцы, потомки тех, кого убийца Еу мыслит наследниками трона, у Ахазьи отнятого. Я знаю, не правосудно оставлять преступление без последствий, но не свершу я праведную месть. Прибавлю еще одну несправедливость к несчетному числу их на земле. Сердце не дозволит умертвить невинных крошек. Раз пощадила деток и опять не трону. Теперь я сожалею, что подстрекнула мужа на убийство братьев”.

3

Тревога снедала душу Одеда, росла день ото дня. “Трон Иудеи пуст, – думал первосвященник, – случись нашествие врага, бунт внутри страны иль битва за власть в Иерусалиме – и беда неминуема. Аталья больна. Наследники в пеленках. Сохрани Господь от братоубийственной войны с Шомроном, а свирепый Еу непредсказуем. Как умиротворить Богом данного героя?”

Незавершенность цели наущала Еу на продолжение подвигов. Гонец новоиспеченного монарха Израиля примчался в Иерусалим и предал весть: царь направляется в Иудею для беседы с первосвященником. Одед в сопровождении свиты коэнов вышел за ворота столицы встречать почетного визитера. В голове его готов был обоюдоприемлемый план.

– Мир ли на уме у тебя, премудрый главный коэн? – спросил Еу приблизившегося Одеда.

– О, вершитель воли небес на земле, государь и славный воин! Что может быть на уме у первосвященника храма иудейского? Да разве знаток Писания замыслит недоброе? Мир, и только мир в сердце моем! – достойно ответил Одед.

– Тогда взойди на колесницу, нам есть, что обсудить с глазу на глаз.

– Тебе приготовлена подобающая монарху встреча. Будь добр, Еу, проследуй за мною в храм.

– Не имею досуга. Дела государства первее потехи тщеславия. Давай руку, Одед, и поднимайся ко мне.

– Скромность царя – пример подданным! – сказал Одед, усаживаясь рядом с Еу.

– Я скромен? Еще скажи, что кроток! Оставим любезности и перейдем к делам. Я истребил мечом язычество в Израиле, а в Иудее распускаются цветы зла. Согласен ты со мной, Одед?

– Увы, ты прав.

– Малолетние сыны убитого мною Ахазьи и других детей покойного отца его – вот скрытая угроза нашей вере.

– Увы, ты прав.

– Неизбежно уничтожить их!

– Увы, ты прав.

– Но младенцы эти – потомки царя Давида, а Богу угодно хранить династию. Как быть, Одед мудрейший?

– Мы не должны оставлять в живых возможных будущих вожаков идолопоклонства и не имеем права оборвать священный род Давида. Однако дилемму можно разрешить. Ты тайно подошлешь в Иерусалим отважного бойца, и он зарежет младенцев. А я позабочусь о спасении одного из них. Вырастим, воспитаем и помажем на царство.

– Спросят, кто погубил невинных крошек? Каков ответ?

– Ты уничтожил царский род Атальи. Стало быть, естественно ей отомстить, воздавая той же монетой, и истребить дом Давида. Правдоподобно? Я устрою так, чтобы толкование сие закрепилось в Святых Книгах.

– Придумано отменно. Сразу видно просвещенного знатока Писания!

– Ты предлагал отбросить любезности, не так ли?

– Так! Теперь о другом. Худо, что слишком долго нет царя в Иудее – это чревато!

– Возведу на престол Аталью!