Царица города – Нева. Путеводитель по водному Петербургу

Так, современный берег от Летнего сада в сторону Невы был выдвинут на 50 метров, у Зимнего дворца на 90, а Стрелка Васильевского острова отвоевала себе у воды почти 120 метров! В сторону Невы выступала и набережная Лейтенанта Шмидта.

Воды Невы – словно живые. В зависимости от погоды они выглядят по-особому. В ясный солнечный день – синие или зеленые, подчиняясь времени суток и цвету облаков на небе. Но бывают дни, когда вода в Неве кажется совершенно черной, отчего становится жутко.

Чрезвычайно интересное воспоминание о Неве оставил Владимир Соллогуб. Он писал, что для детей, живших в домах набережной, река воспринималась живым существом, от которого многое зависело: «…То развернется она белою сахарною степью, и по ней играют лучи зимнего солнца. Это обозначало: дети, идите гулять. То вдруг прозрачная лазурная высь начинает туманиться быстро бегающими сизыми валунами, разрывающимися в лохмотья… Все завертелось, закружилось… На Неве разыгралась метель. Дети, сидите дома! Зато в светлые, как день, весенние ночи каким очарованием дышала Нева!.. Много видал я впоследствии и рек, и морей, и гор беловершинных, и степей беспредельных, но ничто никогда не внушало мне такого привольного чувства, как затишье Невы в весеннюю ночь».

В петровское время Нева была шире, чем сегодня. К ее сужению привела забивка в воду свай и подсыпка земли с целью укрепления берегов и увеличения ширины набережных

В XVIII – начале ХIХ веков на Неве можно было услышать роговую музыку. Музыканты плыли в лодках по Неве и исполняли разные мелодии. В летнюю ночь эти звуки производили неизгладимое впечатление, разносясь по простору реки. Считалось, что роговую музыку изобрел гофмаршал Нарышкин, у которого имелся и самый лучший оркестр роговой музыки, где каждый музыкант исполнял только одну ноту. Эту музыку кто-то из современников Нарышкина назвал «живым органом». Подобная игра производила хорошее впечатление, но не на близком расстоянии, – говорили слушатели. Вот как об этой музыке и музыкантах вспоминала мадам Жермена де Сталь: «Мы слушали музыку редкого и известного в России оркестра. Состоял он более чем из двадцати музыкантов, и каждому из них назначено брать особую ноту; по названию этой ноты дают кличку и самому музыканту. Так, например, когда проходит один из них, говорят: «Вот это “соль”, другой – вот это “ми” или “ре”».

О НАВОДНЕНИЯХ

Когда над Балтикой проходят циклоны с преобладанием западных ветров, через Финский залив к устью Невы катится мощная волна, там она сталкивается с естественным течением реки, двигающемся во встречном направлении. Подъем воды усиливается из-за мелководья в Невской губе. Воды Невы выходят из берегов и затопляют город. Обычно это происходит осенью.

С каким ужасом вспоминал Владимир Соллогуб о самом большом наводнении, которое наблюдал из окон своего дома: «…однажды река перестала быть рекою и обратилась в море бешеное, разъяренное, смывающее Петербург с лица земли. Это было 7 ноября 1824 года». Он писал, что детям не раз случалось просыпаться ночью от пушечных выстрелов. Но после того как им объясняли, что это сигнал о подъеме воды, они засыпали. Но в ночь на 7-е канонада не умолкала. К утру все подвалы дома были залиты, вода начинала заполнять двор… Мы наскоро оделись и побежали в приемные, выходившие окнами на набережную… нельзя было различить, где была Нева, где небо. И вдруг в глазах наших набережная исчезла! Вода все прибывала и стала затоплять переулок. В доме стало известно, что из берегов вышла Мойка, водой разрушен Конюшенный мост, а детей уже более всего занимало течение воды по Мошкову переулку, где плыли ушаты, бочки, мебель, и надгробные кресты! <…> Рассказывали, что перед Зимним дворцом плыла будка с часовым. Увидав стоявшего у окна государя, часовой сделал будто бы “на караул” и был спасен».

Наводнения постоянно беспокоили местное население еще до основания Петербурга. Шведские летописи сохранили воспоминание о том, что первые жители места, на котором ныне расположен город, не строили каменных домов. Их дома были деревянные, которые быстро разбирались. При первых признаках наводнений люди разбирали такие домики и привязывали их и скарб к заранее приготовленным плотам, которые, в свою очередь, привязывали к деревьям. Сами же спасались на Дудеровой горе.

Эти же летописи донесли до нас воспоминание об одном из самых сильных наводнений еще до основания города – наводнении 1691 года, когда «вода покрыла все места, занимаемые теперь городом, на двадцать пять футов (в то время была принята единица длины в системе английских мер, по которой 1 фут равнялся – 0,3048 м – Т.С.) высоты…». Такие наводнения, по приметам местных жителей, случались здесь с периодичностью примерно каждые пять лет.