Царица Хатасу

Однажды после обеда молодые люди, как всегда, сидели под сикоморой. Разговор не вязался, мрачная забота морщила лоб изгнанника и в его глазах, всегда таких блестящих и живых, светилась глубокая печаль. Накануне он узнал в храме, что умерла бабушка. Потеря единственного существа, любившего его без всякой задней мысли, тяжело давила на него и смыкала его уста. Нефтиса молча наблюдала за ним, потом, наклонившись, она слегка дотронулась до его руки.

– Подними голову, царевич, и не позволяй унынию омрачать твою душу и печали ослаблять твою энергию. Возврати себе надежды и веселость, сын Ра! Всемогущий бог, от которого ты произошел, сумеет вырвать тебя из изгнания. И кто знает? Может быть, ты ближе к трону, чем когда–нибудь предполагал в своих мыслях и смелых мечтах!

Юноша побледнел, выпрямился и недоверчиво посмотрел ей в глаза, но проницательность сразу же убедила его, что девушка была искренна.

– Я вижу, что ты желаешь мне добра, но было бы безумием обольщать себя ложной надеждой. Моя сестра Хатасу слишком честолюбива, чтобы вторично разделить с кем–нибудь трон. Пока она жива, я буду изнывать здесь. И как ты можешь надеяться вырвать скипетр из этой железной руки?

Нефтиса наклонилась к его уху и прошептала дрожащим голосом:

– Есть сила, которая разбивает самых гордых и укрощает даже честолюбие. Любовь повелевает даже царями. Хатасу подвержена ей, как и всякая простая смертная. Полюбив тебя, она посадит тебя рядом с собой на трон фараонов.

Смертельная бледность разлилась внезапно по лицу Тутмеса. Полуоткрыв губы и широко распахнув глаза, он недоверчиво и удивленно смотрел на свою собеседницу.

– Ты бредишь, Нефтиса, я не понимаю тебя! – сказал он нерешительным голосом. – Каким образом Хатасу может почувствовать ко мне любовь, которая поборола бы ее честолюбие? Эта женщина с мужским умом и сердцем недоступна для любви. Кроме того, она уже не первой молодости, намного старше и ненавидит меня, как претендента на престол и как незаконного сына нашего отца. Нет, нет, она никогда не полюбит меня!

Нефтиса улыбнулась.

– Ты прав. Обыкновенным путем я не надеялась бы ничего достигнуть, но я владею средством, которое может заставить царицу полюбить тебя.

– Каким образом? – пробормотал царевич сдавленным от волнения голосом.

– Я дам тебе чары. Если тебе удастся вручить их сестре, они внушат ей такое глубокое чувство к тебе, что она будет не в состоянии жить без тебя и твоя власть над нею будет безгранична.

– Сделай это, Нефтиса! Ты не будешь сожалеть об этом, так как я буду на всю жизнь обязан тебе! – сказал со сверкающим взором царевич, крепко пожимая руку девушки. – А теперь скажи мне, в чем состоят чары, которыми ты владеешь?

– Это один аромат, – прошептала она, наклоняясь к его уху. – Я думаю, что если пропитать им папирус, который ты пошлешь к царице, этого будет достаточно, чтобы она вызвала тебя.

Молодой человек с минуту подумал, потом покачал головой.

– Нет, это никуда не годится. Я считаю слишком опасным отдавать на волю случая такую важную вещь. Кто знает, какой беспорядок он произведет и в чьи руки попадет раньше, чем дойдет до Хатасу? Прежде, чем что–нибудь предпринять, я должен быть свободен, Нефтиса. Другими словами, я должен бежать в Фивы, где великий жрец Амона и первый прорицатель храма Рансенеб спрячут меня и дадут мне возможность приблизиться к сестре и вручить ей чары.

– Итак, нужно, чтобы ты был свободен, – энергично сказала Нефтиса. – Я думаю, что случай бежать скоро представится. Ты сам видишь, что Антеф, занятый своей любовью, значительно ослабил надзор за тобой. Для бегства ты должен выбрать день его свадебного пира. Позже мы подумаем о средствах, но прежде всего, тебе нужно послать гонца в храм Амона, чтобы предупредить о своем прибытия. Свадьба же состоится не раньше, чем ты получишь ответ. Я сумею оттянуть ее до нужной минуты.

– Эта мысль хороша, и я тотчас же отправлюсь в храм. Сейчас там находится верный гонец, третьего дня приехавший из Фив. Он должен уехать через несколько дней, но я его пошлю сегодня же вечером с письмом к Рансенебу и узнаю, когда он может принести мне ответ.

Чувствуя воздух свободы и опьянение власти, с, сердцем, полным надежды, отправился Тутмес в храм. Верный гонец, о котором он говорил Нефтисе, был Хартатеф. Царевич посовещался с главным жрецом и с ним. И было решено, что писец отправится в ту же ночь и вернется обратно через двенадцать дней. Остальное будет решено согласно ответу, который привезет Хартатеф из Фив.

На следующее утро Тутмес рассказал своей сообщнице о решении и в нетерпении попросил ее объяснить, как он должен употреблять чары, чтобы приобрести и сохранить свое влияние на Хатасу.