"Царица Кобра" (СИ)

Гермиона благодарно кивает – так легче, так проще, чем объяснить ему почему это странно, чем спросить у него, зачем ему это. Девушка не уверена, что хочет знать ответ.

Слизеринка кивает.

И, возможно, да, понимает, что на самом деле изменений намного больше, чем казалось на первый взгляд.

4

И да, они начинают общаться. Это безумие длиться день, два, неделю – и не похоже, что для Малфоя вообще был в этом смысл. Но он с каким-то упрямством продолжает садиться рядом – в Большом зале, на занятиях, если, конечно, успевает раньше Панси (И, серьёзно, Гермиона была готова поспорить, что эти двое к концу недели составили расписание на эту тему), в библиотеке. Они болтают о пустяках, он даже извиняется за тот случай с медальоном, пускай он и отрицает это после, потому, что “серьёзно, Грейнджер, ты принимаешь желаемое за действительное” – но он улыбается действительно дружелюбно и, похоже, ему слегка неловко от всего этого. Малфои не должны быть милыми.

Общение с Драко – они начиют изредка называть друг друга по именам ещё спустя несколько дней – похоже на поход по минному полю, ничего такого смертельно опасного, конечно, но никогда не знаешь, где ты можешь оступиться, сказать, что-то не то, затронуть не ту тему не в то время. Для Гермионы, с её мизерным опытом в общении, это ещё сложнее – эмпатия у неё на нуле, иногда, например, когда ей особенно плохо, она и вовсе походит на замороженную статую. Но от этих сложностей ещё интереснее. И девушка с головой ныряет в их общение, не оглядываясь назад, лишь иногда ехидно вспоминая их прошлое.

В конце концов – решает девушка – если её жизнь перевернулась с ног на голову, почему бы не заставить мир вокруг перевернуться так же?

5

Малфою тоже непривычно и сложно – Гермиона не из тех, кто легко впускает в свою жизнь людей, прошлое – да и они, откровенно говоря, тоже – отменно постарались. Девушка смотрит недоверчиво, огрызается, шипит – и, похоже, сама не всегда замечает это. Иногда замирает, погружаясь в мысли настолько, что на побледневшем лице нельзя прочитать ничего. В такие моменты она кажется особенно уязвимой, но ему – знатному любителю чужих слабостей – почему-то не хочется ей вредить.

Он впервые замечает насколько она – девчонка, имеющая силы давать отпор всем: и Слизеринцам, и Гриффиндорцам, и тем несчастным из других факультетов, что имели смелость и глупость её задирать – на самом деле хрупкая. Будто одно неловкое движение или слово – и он услышит звон осколков её личности.

Хотя, на самом деле, он понимает, что единственный звон, который он может услышать в таком случае, будет исходить от осколков их зарождающейся дружбы.

Дружить – это странно. Доверять, заботиться. Стремиться поддержать.

По правде говоря, он не стремился заводить дружеские отношения с ней. Он просто хотел… Ну, допустим, успокоить свою совесть. В конце концов, он действительно был груб тогда. Малфои не должны быть грубыми, галантными – да, грубыми – нет, не с теми, кого всё же признали ровней. Ещё он хотел быть может, да, поддержать – совсем немного, в конце концов, она тоже на его факультете. Это потом всё пошло-поехало, стремительно и быстро, что сразу не заметишь, а после вроде как и менять ничего не хочется.

Гермиона – хороший друг. Недоверчивая и подозревающая, однако, к тому же заботливая и, да, милая. С ней можно поговорить – обо всём на свете, без оглядки на то, чтобы сказал отец, или на другие политические издержки, да и Малфой уверен, чтобы он ей не рассказал – если бы это не содержало ничего сверх аморального, конечно – она бы сохранила бы это в секрете, попроси он её, и скорее всего, она бы даже не подумала о своей пользе в этот момент. Эта особенность её характера, конечно же, не мешала ей шантажировать пару раз близнецов Уизли и Монтегью. Малфой знает, что она может быть опасна, если её разозлить достаточно сильно – и он действительно надеется, что больше не будет под прицелом её кары снова.

Дружба на Слизерине имеет немного другой характер. Тут все знаю друг друга с детства, сценарии отношений прописаны чуть ли не от и до, и хотя, конечно, существует некий элемент случайности – всё-таки дети – есть дети – это ничего особо не меняет. Дружить следует с тем, кто полезен, выгоден по каким-либо параметрам, с тем, кого можно использовать в своих целях. Не все и не всегда руководствуются этим правилом, но тем не менее.

Гермиона к этому списку никак не относилась. Она не была богатой, не была чистокровной, не имела политического или какого-либо другого влияния. Она просто была умной ведьмой, очень умной, возможно умнейшей ведьмой за последний век, если не больше. Девушкой, которая приспособилась к жизни на Слизерине, стала сильнее и безжалостнее, но не потеряла понятия морали, не перестала проявлять сочувствие и другие благородные качества. Она, несомненно, хороший друг.

Только исходя из этих причин следовало бы попытаться хотя бы подружиться с ней.