Царица лукоморская

– Ой, да помогите нам, погорельцам, сами мы не местные, от поезда отстали, а документов у нас отродясь не водилось, зато детей малых воз и телег обоз. Дяденька, пустите воды напиться, а то так жрать хочется, что мы и переночевать у вас согласные, особливо, ежели одежонкой ещё поделитесь да деньжонок немного дадите!

– Да что ж это делается! – вскипел Сварог, заворачиваясь огненным вихрем. – Вход воспрещён! Особенно погорельцам!

Через миг он был возле жены, на кухне. Схватил её за плечи, развернул лицом к себе и отступив на шаг, потряс перед лицом вытянутым указательным пальцем. Лада подняла бровь, потом приподняла скалку и постучала по ладони левой руки. Сварог на всякий случай отступил на шаг, но успокаиваться не собирался.

– Вот ты мне прекращай, прекращай, говорю, без моего ведома всякую гадость во сне рассматривать! – Закричал он, потрясая кулаками. – Вот у других жёны как жёны, чего доброго во сне смотрят и богачество мужьям предсказывают, а ты? Ты?!! Ты что удумала, ты по свету меня пустить хочешь? Побираться?!

– Вот у других мужья как мужья: за ними как за каменной стеной – только хорошие сны снятся, а с тобой одна напасть краше другой! – Парировала Лада. – Да пошли тебя по миру побираться и не научи – шиш, а не кусочки! Можешь сейчас уже начинать у своих скифских родственников брать уроки попрошайничества. Это ж они там лаз под ворота Ирия роют, или я ошибаюсь? – Ухмыльнулась Лада, фыркнула на мужа, позабыв про уважение, отвернулась к печи и дальше себе спокойно кашеварит.

Плюнул в сердцах Сварог, назад, на ветвь дуба солнечного выбежал. Посмотрел вверх – а над ним облако родительское зависло, огненными медежами подёрнутое, предгрозовое, чёрное.

– И винить некого: сам ведь накаркал себе на голову, – вздохнул Сварог. – Пронесёт или шарахнет? – прошептал он, скрестив за спиной пальцы.

Вот так всегда, чего боишься, в то и влетаешь, причём без промедления и на большой скорости. Но пока зова громогласного не было, и Сварог решил в гости к отцу не напрашиваться, на неприятности самостоятельно не нарываться, а ежели они случатся, и Роду донесёт кто из добра желающих о случившихся беспорядках, то усиленно от обвинений отбрехиваться.

– Надо ж, а день–то уж к вечеру клонится. Проваландался с роднёй постылой, и не заметил, как время пролетело, – вздохнув, райский управитель заглянул в родовое дупло – жены дома не было. Подумав: «Оно и к лучшему», – райский управитель завалился спать.

Привычка рано вставать у Сварога с детства образовалась. Сколько себя помнил, вставал ранёхонько, лицо споласкивал и бежал на первый солнечный луч глядеть, красотой небесной любоваться. И до старости обычаю не изменял: отдохнув за ночь, выспавшись, как следует, встречал восход солнца ясного, и каждый день для райского управителя начинался празднично!

Следующее утро не стало исключением, так же рано встал хозяин Ирия. Разве что выспаться не получилось, а вместо отдыха всю ночь вскакивал, да с кровати падал. И гремело в Ирие, и стучало, и крики слышались пьяные, кто–то дрался, кто–то топорами да молотками тюкал – как потом оказалось, гости и вправду строиться вздумали. А под самый занавес, в час предрассветный, скандал случился – жена серьёзные обвинения выдвинула:

– Да ты совсем стыд потерял, всё налево шастаешь?!

– Ты о чём, Ладушка? – Сварог ещё толком не проснулся, соображал плохо, но супруга быстро вернула к былой сообразительности, разбив о мужеву голову стопку тарелок.

– Да посмотрите на него, боги добрые! – Заголосила жена. – Да я–то, глупая, по простоте душевной думала, что у него один сын незаконный – Полкан, а наш пострел везде успел!!!

Сварог мысленно выругался: знал бы, сколько неприятностей будет из–за того случая! Всего–то и было, что захотелось воли ему, досыта, безгранично! Вот и превратился в могучего жеребца, скакал по долам и полям, почти что летел. И так же в образ вжился, таким вольным себя почувствовал, что про узы супружеские позабыл. А когда отпрыск незаконный на свет появился, перед женой поздно оправдываться было, потому как пришлось взять мальца к себе на воспитание. А куда деться? Не оставлять же божественного отпрыска в табуне диких кобылиц? Тем более, что дитё только на одну половину конь, а на другую – бог. Самый верный сын, самый преданный, и – чего уж душой кривить? – самый любимый…

– Да я ж только пошалил, Ладушка… – он захотел оказаться сейчас где угодно, лишь бы подальше от неприятной темы, но уходить от разговора с Ладой себе дороже – это Сварог давно понял.

– С кем же ты такую шалость провернул, ежели отпрыск незаконный наполовину бог, а на другую – конь? – Продолжала наседать жена, словно забыв, что отвечал ей на этот вопрос Сварог ровно столько раз, сколько Лада Полкана видела – ежедневно с тех самых пор, как того в Ирий на постоянное место жительства определили.

– Да не помню, Ладушка. Невиновен я, ибо натуральное соблазнение произошло. Без моего на то ведома и согласия, – заюлил муж, пытаясь выскочить из родового дупла. Но жена, уперев руки в бока, загородила выход.