Царица ночи

Но пока все еще вилами по воде писано. Перед уходом Лазарев собрал на чистый платок немного пыльцы…

* * *

Волков полностью оправдал все ожидания Романа Ильича, как, впрочем, и Лазарева тоже. Уже на следующий день все сначала в «Сто рентген», а потом и по всей станции только и говорили про разросшийся сад, про собачек, которые поджали хвосты (куда ж без «синдрома рыбака») при виде Волкова с Лазаревым, и про то, какое блаженство – увидеть цветущую Царицу. По рассказу получалось, что путешествие к ней – просто небольшая легкая прогулка, этакий постъядерный пленэр с приятным бонусом в конце. Хорошо еще, что без разрешения начальства наружу никому не сунуться… А то бы точно повального паломничества в Ботаничку не избежать. Со всеми вытекающими последствиями.

Между тем, Виктору пришла в голову идея, как использовать произведенный эффект в своих целях. Кроликов, знаете ли, много не бывает.

* * *

– Роман Ильич, можно?

Виктор поймал себя на мысли, что у него исчезли последние капли пиетета перед начальником. Если раньше Лазарев хоть признавал в нем старшего, а значит, уже только поэтому (чертово воспитание!) заслуживающего уважения, то теперь вдруг понял, что его, Виктора, значимость на этой одной, отдельно взятой станции питерского метро несоизмеримо больше, чем всех остальных, в том числе и Романа Ильича.

– Заходь.

Ильич пристально посмотрел на Виктора – он словно впервые увидел его. Мальчик вырос, оперился и готов показать зубы? Не рановато ли? Впрочем, будем посмотреть, что-что, но своей властью Роман Ильич делиться не собирался.

– Дело какое? Располагайся.

Виктор словно впервые увидел «кабинет» начальника станции. «Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла»… Точнее не скажешь. Стол, занимающий почти все помещение, сейф, а вернее – просто металлический ящик, – ничего лишнего, серо и убого. На единственном стуле восседал сам начальник, и Лазареву пришлось довольствоваться неудобным табуретом, одним из тех, что притулились вдоль стен. Жесткое сиденье было словно специально предназначено сбивать излишнюю спесь с посетителей: хочешь – не хочешь, но на этом «пiдсральнике» ты автоматически превращался в просителя, милостиво допущенного до аудиенции к государю. Хотя где гарантия, что Виктору это только казалось? А для остальных все было нормально, и даже очень хорошо и удобно?

К беседе мужчина готовился специально. Вроде вот дражайший Роман Ильич и готов сейчас исполнить любой его, Виктора, каприз. И исполнял без всяких условий и проволочек. Только барская любовь изменчива, и поэтому очередную просьбу надо бы обставить так, чтоб у начальника и мысли не возникло послать Виктора по всем известному адресу.

Как это сделать, Лазарев не знал. Вариантов было немного, всего два – правду сказать или соврать, но и в них Виктор умудрился запутаться. И то и то было как одинаково «вкусным», так и одинаково опасным. На «помощь зала» рассчитывать не приходилось, оставался «звонок другу». И Виктор отправился к Люське.

* * *

Люсинда, несмотря на поздний час, еще спала.

– Люсь, – Виктор пощекотал высунувшуюся из-под одеяла пятку.

– У-у-м, че надо? Сплю я…

– Люся, вставай. Завтрак проспишь, – и Виктор повторил манипуляцию с пяткой.

Люська дернула ногой, пытаясь пнуть надоеду, но, естественно, промазала.

– Гюльчата-ай, открой глазоньки. Или личико? Как там точно, не помнишь?

Виктор вновь потянулся к пятке, но на сей раз пинок достиг цели: Люська открыла-таки глаза.

– А если не отстанешь, то получишь в нос! И личико там было, склеротик.

– Ну ведь проснулась уже, вставай, радость!

– Это чего ж такого тебе от меня надо-то, а? Мало, что приперся ни свет ни заря, да еще и радостью назвал? Потолок обвалится, ей-ей!

– Совета надобно спросить у твоей светлой головки. И на улице уже белый день.

– На улице, может, и белый. А у нас тут всегда тусклый.

Люська села, поджав ноги под себя и закутавшись в одеяло.

– Ну, проснулась?

– Сволочь ты, Виктор. У Люси сегодня единственный на неделе выходной, Люся хочет спать!

– Люся нужна Виктору! Сегодня. Сейчас. Срочно! Ну, Люсь…

– А когда у тебя не было срочно? Эгоист ты конченный, – Люська поежилась, передернула плечами, зевнула и потрясла головой, прогоняя остатки сна, – давай, выкладывай, что надо, злыдень. Только короче, и не грузи.

– Понимаешь, для моих экспериментов…

– Я же сказала, не грузи!

– Мне нужны еще «кролики».

– Лазарев, ты дебил? Я те че, Роман Ильич?

– Да погоди ты. Как мне все ему объяснить?

Люська аж подскочила от возмущения.

– Для этого надо было меня будить?! Сволочь, эгоист и дурак. Проваливай. Я. Буду. Спать!!!

– Погоди, погоди… Люсь, не сердись. Я действительно не знаю! Голову сломал. Вот честное пионерское!

– «А еще я в нее ем!» Это, Лазарев, про твою пустую голову! Без мозгов. Скажи ему все как есть! Идиот. А теперь все. Ушел. Видеть тебя не хочу.

И Люська натянула одеяло на голову.

– Ой, ой, какие мы… Обиделись…

Люська на это никак не отреагировала. Только демонстративно засопела.

Что ж, наверное, другого выхода и нет. Соврешь – только хуже будет…

* * *