Царица проклятых

И все же это чистейшей воды фантазия! Мир без мужчин! Чего бы она добилась? О нет! Нет, я и на минуту не мог смириться с этой мыслью. Даже не... Но видение вернулось, то видение, которое посетило меня в нищей деревне, – видение мира, лишенного страха. Я представил себе, как пытаюсь объяснить им, какими были мужчины. Я представил себе, как пытаюсь объяснить, что было время, когда на городских улицах могли совершаться убийства; объяснить, что значило для мужских особей изнасилование..... Я увидел обращенные ко мне непонимающие глаза женщин, пытающихся вникнуть поглубже, совершить скачок к осознанию. Я почувствовал, как до меня дотрагиваются их мягкие руки...

– Но это безумие! – прошептал я.

– Ах, как ты жестоко сопротивляешься мне, мой принц, – прошептала она, вспыхивая гневом и обидой. Она подошла совсем близко. Если она меня поцелует, я заплачу. Я думал, что разбираюсь в женской красоте, но она превосходила любое описание. – Мой принц, – повторила она приглушенным шепотом, – мои аргументы неоспоримы. Мир, в котором для разведения содержат лишь горстку мужчин, – женский мир. Этот мир не познает нашей кровавой жалкой истории, где мужчины выращивают в пробирках микробы, способные истребить целые континенты в химической войне, и создают бомбы, способные заставить Землю сойти со своей орбиты вокруг Солнца.

– А что, если женщины разделятся по принципам мужского и женского начала, как часто случается с мужчинами, если рядом нет женщин?

– Сам знаешь, что это глупое возражение. Такие разграничения поверхностны. Женщины остаются женщинами! Ты можешь вообразить себе войну, начатую женщинами? Отвечай мне правду! Можешь? Можешь вообразить группировки женщин, скитающиеся с единственной целью – разрушать? Или изнасилование? Сущая нелепица. Немногих заблудших ждет скорая расправа. Но в целом произойдет нечто абсолютно непредвиденное. Как ты не понимаешь? Перспектива мира на земле существовала всегда, как и люди, способные ее увидеть и сохранить; и эти люди – женщины. Если убрать мужчин.

Совсем как смертный, я в оцепенении сел на кровать и уткнулся локтями в колени. Господи! Господи! Почему я все время повторяю эти слова? Бога нет! Я нахожусь в одной комнате с Богом.

Она победоносно засмеялась.

– Вот именно, мой бесценный, – сказала она, взяла меня за руку, развернула и привлекла к себе. – Но скажи, разве тебя это хоть немного не возбуждает?

Я посмотрел на нее.

– О чем ты?

– Ты, такой импульсивный! Ты, превративший этого ребенка, Клодию, в вампира только лишь затем, чтобы посмотреть, что получится! – В голосе ее звучали одновременно и любовь и насмешка. – Ну же, разве тебе не интересно, что будет, когда на земле не останется мужчин? Разве тебе не любопытно? Загляни себе в душу. Разве идея не интересна сама по себе?

Я долго молчал, но потом покачал головой:

– Нет.

– Трус, – прошептала она.

Никто еще так меня не называл, никто.

– Трус, – повторила она. – Мелкое существо с мелкими мечтами.

– Наверное, не было бы ни войн, ни насилия, – сказал я, – если бы все были, как ты выразилась, мелкими существами с мелкими мечтами.

Она тихо рассмеялась. Снисходительно.

– Мы можем спорить об этом целую вечность, – прошептала она. – Но очень скоро мы все узнаем. Мир будет таким, как я захочу; и мы увидим, что из этого выйдет.

Она села рядом со мной. Мне показалось, что я схожу с ума. Ее гладкие обнаженные руки обвились вокруг моей шеи. Казалось, в мире никогда еще не было более мягкого женского тела, более податливого и ароматного. Но она оставалась такой твердой и сильной! Свет в комнате потускнел. Небо за окном стало еще более ярким, темно-синим.

– Акаша, – прошептал я, глядя на звезды за открытой террасой. Я хотел что-то сказать, что-то важное, что отмело бы в сторону все аргументы... Но мысли в голове мешались. Я расслабился – конечно, это ее воздействие, ее чары, но она знает, что они не приносят мне облегчения. Она поцеловала меня в губы, в шею. Я чувствовал прохладный атлас ее кожи.

– Да, отдыхай, мой бесценный. А когда проснешься, жертвы будут ждать тебя.

– Жертвы... – Я грезил наяву, обнимая ее.

– Но пока ты должен поспать. Ты еще молод и хрупок. Над тобой трудится моя кровь – изменяет тебя, совершенствует.

Да, уничтожает меня; разрушает мое сердце и мою волю. Я смутно сознавал, что двигаюсь, что ложусь на кровать. Я упал на шелковые подушки, шелковыми были и ее волосы, и ее пальцы, и ее губы. Кровавый поцелуй; оглушительная пульсация крови.

– Слушай море, – шептала она. – Слушай, как раскрываются цветы. Теперь ты сможешь делать это. Если постараешься, то услышишь, как двигаются крошечные морские существа. Ты услышишь песни дельфинов – знаешь, они ведь поют.

Я плыл, ощущая себя в безопасности, – могущественная... та, кого все боятся...

Забыть едкий запах горящих трупов... Слушать, как море бьется о пляж, как отрывается розовый лепесток и падает на пол... Весь мир катится в ад, я ничего не могу сделать, я лежу в ее объятиях и засыпаю...