Царица роз и три папы

Мелкий, обернувшись, милостиво кивнул здоровякам: дескать, пусть. Дескать, мы гуманисты. Пусть перед смертью облегчится.

Пока верзилы с двух сторон облепили Славика, стыдливо метнувшегося за кустик, Шрек сделал вид, что держит меня за локоть. Чтобы не сбежала. Хотя куда тут убежишь? А сам зашептал:

– Я сделаю все, что могу. Я же не знал, с кем связался. Марик меня втянул, говорил, легкие бабки. Когда узнал, что они старика не пожалели, понял, что влип. Они бы и меня пришили…

– Сообщи в полицию, где нас искать! И помоги собаке, – почти не шевеля губами, прошептала я Шреку.

– Вот найдем твоего дружка, я получу свою долю и свалю от этих психов как можно быстрее. Я же не конченый, людей убивать. А потом попытаюсь…

Что он попытается, я не услышала, потому что Славик уже облегчился. Верзилы, подхватив его под мышки, развернулись и сделали мне знак опускаться вниз. Шрек тяжело вздохнул. И мне даже показалось, что он зажмурился, наблюдая, как нас опускают в склеп, словно нашкодивших котят.

Уже в полете вниз Славик издал горлом короткий звук, похожий на предсмертный всхлип носорога. И все стихло.

Глава 26. Слеза Ангела

Когда крышка над нами закрылась, я поначалу вздохнула с облегчением. Все-таки ценность жизни ощущаешь в такие моменты особенно остро.

– Нам даже руки не связали, странно как-то, – подумала я вслух.

– Да-да, могли бы на кол посадить или по шею в нечистотах закопать, – охотно поддержал беседу Славик.

Я хотела спросить, где он тут видел нечистоты. Да еще и по самую шею, но тут же услышала звук, от которого стало не по себе. Сверху на люк въехала машина, мотор заглушили, двери захлопнулись.

– Так вот для чего они приехали на двух тачках! – озарило меня. – Наверное, хотели сымитировать аварию в горах с нашим участием. А пока решили придавить нас, как малосольную семгу.

– Или как грузди, – мечтательно облизнулся Славик, и в животе у него заиграла грибная музыка.

Через какое-то время чуть поодаль зашумел мотор второй машины. А через пять минут все стихло, и вот тут стало не по себе. Я даже как-то растерянно рассмеялась и подумала: наверное, они уселись в «Мерседес» и уехали.

– Пустая ваза…

– Ну, не такая уж пуфтая, – прошепелявил Славик, а я разозлилась:

– Хватит корчить из себя придурка. Сейчас мы одни. В смысле, не одни, а с мумией. Но ей на твои кривляния все равно. Подожди… Что ты сказал про вазу?

В темноте я почувствовала, как Славик что-то выплюнул на руку и вдруг заговорил нормальным голосом:

– Я шарик за щеку спрятал!

– Какой еще шарик? Ты что, идиот?

– Ну, когда они приближались, я успел нырнуть рукой в вазу и нащупал там железный шарик. Все, что успел, – сунуть за щеку.

– Боюсь представить, куда бы ты его сунул, найдись у тебя время. Что в нем?

Славик в темноте пытался ощупать шарик и заявил, что он сделан на подобие киндер-сюрприза.

– Там наверняка гигантский алмаз! Я сейчас попробую растянуть шарик в разные стороны. За века, поди, заржавел, родимый. Наверное, наша мумия тоже пришла за шариком, но что-то случилось, и концы она отдала, так и не соприкоснувшись с мечтой.

Скрипя и матерясь, Славик провозился еще минут десять, после чего попытки прекратил. Я попытала удачу, но поняла, что этот железный орешек мне не по зубам.

– Какой бесславный конец, – прошептал Славик со слезой в голосе. – Воздуха здесь надолго не хватит. Мои подписчики не переживут…

– Я сама виновата, нечего было сюда тащиться. Надо было сразу рвать когти в столицу и идти в консульство. Не могли же они подкупить всю Грецию.

– Это я дурак, зачем только спрятал эту железку? – продолжал горевать Славик. – Надо было отдать им ее в обмен на свободу. Как считаешь?

Никогда не думала, что такой день настанет, но он настал, и я сказала:

– Может, и не дурак!

– Правда?

– Сомневаюсь, что они бы нас отпустили. В смысле живыми. Так ты, по крайней мере, выиграл для нас время! Пока они ищут сокровища, у нас есть шанс.

Славик лежал в темноте словно померший: руки сложил на груди, ноги врозь, глаза закатил и, кажется, даже перестал дышать.

– Ладно. Спасибо, что утешила. Прощай, Дарина. Только попроси маму не писать на моей могиле, что я был дураком.

– Напишем, что ты был Марк Аврелий, – заверила я. – Только знай: я тебе, дураку, умереть не дам.

Он приподнялся, покряхтел и поджал ноги под себя.

– Не хочу тебя огорчать, но даже если бы мы нашли какой-то ломик и вскрыли бы крышку, сдвинуть машину нам точно не по силам.

– Есть надежда, что машина привлечет внимание общественности.

– Пока она привлечет – мы тут уже присоединимся к нашей мумии. Туристов сейчас ждать не приходится. Аукай, сколько душе угодно. Нет уж, лучше помереть достойно. Сейчас я зажму себе нос рукой – и все. А ты перестань меня задерживать.

– Скажите, пожалуйста! – разозлилась я. – Достойно – это бороться до последнего. Может, Шура все-таки поможет? Мне кажется, он не совсем безнадежный злодей. Розочка умница, вдруг она сообразит привести подмогу? Благодаря твоей блестящей актерской игре в олигофрена с синдромом Туретта, нас даже толком не обыскали.

Тут Славика увлекла новая мысль: