Царица Савская

Я буду отправлять лучшие наши товары за моря из воды и моря из песка и буду получать взамен не только богатства народов, но и ученых, ремесленников из далеких земель, чтобы те познакомились со сказочным царством Сабы.

И придет день, когда поэты и астрономы украсят мой двор столь же ярко, как украшают его серебро и золото. Мы будем обмениваться знаниями с земледельцами знаменитых полей Египта, с математиками Вавилонии, каменщиками Финикии, ткачами Хидуша. Объединение было отличительным знаком моего деда, почитание Алмакаха было делом жизни моего отца. Знания и учения станут моими отличиями.

— Ты должна сделать меня красивой, — сказала я Шаре в тот вечер. Она рассмеялась, и я поразилась ломкому звуку — я не слышала ее смеха ни разу со дня моего возвращения. Годы моего отсутствия не были к ней добры, они превратили мою подругу в суровое и отрешенное создание. Тонкие морщины паутинками растеклись от глаз, как каналы на пересохшей за зиму земле. Узкие руки, когда им нечем было заняться, метались и трепетали, как вспугнутые птички. Я не спрашивала ее о том, что случилось с ней после смерти матери, что ей пришлось пережить, да Шара и не стремилась рассказывать, кратко обмолвившись, что недолго была наложницей кого-то из прежних придворных. Я не сомневалась в том, что Хагарлат приложила к этому руку — истории о ее жестокости были бесконечны. Дважды благодарные молитвы Шары проникали в мои сны в те первые кошмарные недели после моего возвращения. Когда я пришла в себя, я предложила ей любую жизнь по ее выбору, и Шара решила остаться со мной.

— А может, заодно и солнце сделать ярче?

Она склонилась над моим ларцом с драгоценностями, выбирая браслеты, серьги и кольца до тех пор, пока руки ее не засияли от граней камней.

— Я не пушу тебя на пир в простых одеждах, которые ты так любишь. Я помню иную Шару. Нет, ты наденешь платье из моего гардероба, и я подберу тебе сандалии и украшения. Даже низшие рабы Сабы будут одеты в тончайшие ткани, показываясь на глаза эмиссарам и торговцам. А ты будешь выглядеть не хуже царицы любой из соседних стран. Рассказы о тебе они донесут до дворцов своих королей!

Краски схлынули с ее лица, и Шара уронила несколько украшений, не удержав их задрожавшими руками. Я бросилась к ней, обняла за плечи. Она дрожала.

— Шара, что случилось?

Она подняла на меня застывший взгляд.

— Пообещай мне одно, — сказала она. — Как моя молочная сестра, если не как моя царица.

Я моргнула.

— Все, что захочешь.

— Не отдавай меня прочь.

— Не отдавать тебя?

Впервые я едва не потребовала рассказать мне, что сотворила с ней Хагарлат. Какому мужчин она отдала мою подругу, что тот с ней делал — и где он сейчас, чтобы я могла отплатить ему за то, что сейчас у подруги подобный пустой взгляд.

Но вместо этого я взяла из ее рук украшения и отложила в сторону. Разняла ее сцепленные ладони и крепко сжала.

— Я никому тебя не отдам. Клянусь. Ты все, что осталось у меня в этом мире. — Я поцеловала ее и крепко прижала к себе. И когда моя ладонь погладила ее волосы, по сердцу скользнуло нечто яростное и зазубренное, чего я не ощущала даже с Макаром. С самой ночи моего возвращения мне хотелось подарить Шаре комфорт и безопасность. Но в ту ночь я увидела в ней женщину, которую использовали и отбросили в сторону. Вдову. Сироту. Измученного артритом старика. Она была земледельцем, который возделывал свое поле под обжигающим солнцем. Она была женщиной, умершей в родах. Жрецом, что смотрел в небо, пытаясь увидеть в нем знак от бесстрастного бога.

Я не могла охладить солнце или сделать землю более податливой. Я не могла отвратить смерть или заставить богов говорить.

Но я была ее царицей и могла защитить ее. Нет… я могла куда больше.

Зерно, упавшее в мое сердце, пустило корни: я прославлю Сабу се науками — не только потому, что это мое наследие как царицы, но потому, что таким образом я смогу возвысить самых беззащитных ее людей. И однажды подобные Шаре женщины будут чувствовать только гордость, оказавшись в компании любого иностранного посла, и будут ощущать свое превосходство оттого, что родились в стране, где мудрость равна богатству.

Я отпустила ее, пораженная этой мыслью. И Шара теперь выглядела по-другому, не стала протестовать, когда я набросила расшитую мантию поверх ее платья, надела аметистовые браслеты ей на руку и унизала пальцы яшмовыми кольцами.

— Ты тоже все, что у меня осталось, — сказала она, и я подумала, что Шара выглядит как царица.

В ту ночь, когда передо мной открылись двери и музыка флейты и тамбурина коснулась моих ушей, я вошла в зал, битком набитый богатейшими купцами и торговцами Сабы. Все они прибыли сюда произвести впечатление на новую царицу своими успехами в дальних краях и экзотическими товарами. Но я сменила правила игры. И от меня не укрылось то, как вертятся их головы. Их взгляды метались по сторонам, с одного чуда на другое, как стайка птиц, летающих по саду.