Царица темной реки

Он сделал пару шагов к столу – и вдруг остановился как вкопанный. Вместо привычного бесстрастно-услужливого выражения на лице появился неописуемый страх, оно побледнело так, что стало белее седых бакенбардов. Я проследил за его взглядом – он был прикован к возвышавшемуся во главе стола графину с портрета (там еще оставалось изрядно пурпурного нектара). Что-то он должен был знать, стервец, – и сам прослужил здесь всю сознательную жизнь, и упомянул как-то мимоходом, что его семейство служило графам Ракели добрых полторы сотни лет…

– Да что с вами такое, Иштван? – спросил я с наигранным удивлением. – Вы словно привидение узрели. Может, вам водички дать?

– Н‑не надо, – выговорил он, полное впечатление, легонько постукивая зубами.

Его взгляд метнулся к портьерам, наглухо закрывавшим картины, потом вернулся к графину – и снова заполошно метнулся к той портьере, что закрывала портрет. Не требовалось особенного труда, чтоб понять ход его мыслей. Он несколько овладел собой – должно быть, сказалась многолетняя лакейская муштра, – но все еще таращился на графин с неприкрытым страхом.

– Ага! – Я сделал вид, будто меня осенило. – Такое впечатление, что вас не на шутку испугал этот безобидный сосуд?

– Это же… это же… – Он снова уставился на закрывавшую портрет портьеру.

– Ну да, – сказал я самым будничным тоном. – Это графин с портрета. Вы знаете, Иштван, у вас очень интересный дом. У меня сегодня ночью была крайне занятная гостья…

– И вы живы, господин капитан? – вырвалось у него.

– Как видите, – пожал я плечами. – А с чего бы мне быть мертвым?

– Некоторые говорят, она сосет кровь, когда приходит…

– Сплетни и наветы, – сказал я. – Очень милая и воспитанная девушка, можете мне поверить, никакой не упырь. А что, был кто-то, у кого она высосала кровь? И очевидцы есть?

– Нет, никто никогда не видел… но некоторые болтают…

– Ну, о красивых девушках вечно болтают всякие глупости, вам ли, в ваши годы, не знать… Хотите что-то спросить?

– Осмелюсь спросить, господин капитан, а… а там? – Он оглянулся на портьеру, закрывавшую дверь в восемнадцатый век.

– Там тоже никаких ужасов. Хотите убедиться? – Я подошел к портьере и распахнул ее примерно на метр. – Как видите, солнышко светит, листочки шелестят, страшнее белки зверя я там не видел. И даже был в том красивом домике. И никакие чудища меня не съели, там вообще нет чудищ. Там всего-навсего та же Венгрия, разве что не девятьсот сорок пятого года от Рождества Христова, а семьсот сорок пятого. Так мне сказали, и я этому почему-то верю. Интересно, а вы?

– Я т‑тоже… – почти прошептал он. – Именно в тот год все и произошло…

– Что?

Он молчал, как истукан. Похоже, его легонько познабливало, хотя в комнате было совсем не холодно. Подойдя к нему почти вплотную – он невольно отступил, но налетел поясницей на массивную столешницу и замер, – я сказал тем тоном, каким порой допрашивал пленных «языков»:

– Ну вот что, Иштван. Ясно уже, что обо всем этом, – я мельком указал на обе портьеры, – вы что-то знаете, и, чует моя душа, немало. Всю жизнь здесь прослужили, а ваша семья – вообще полторы сотни лет. Классический старый слуга, знающий многие секреты хозяев. До сих пор мне такие попадались только в романах, но, оказывается, и в реальности они существуют. Тем лучше. Садитесь.

– Я не смею в вашем присутствии…

– Садитесь, черт возьми! – рявкнул я медвежьим басом унтера, неважно, какой страны: в любой армии унтера, они же сержанты и капралы, орут одинаково зверообразно.

Подействовало. Он подобрался, явно вспомнив молодые армейские годы, и робко опустился на краешек кресла. Усевшись в стоявшее напротив и закурив, я сказал:

– А теперь рассказывайте, Иштван, и подробнее. Только, понятное дело, не от Адама и Евы.

– Господин капитан, к чему вам эти дела ушедших столетий? Ну, предположим, не до конца ушедших, но все равно…

– Буду с вами предельно откровенным, Иштван, – сказал я. – Если бы речь шла только о девушке, которая ночами выходит из портрета, я бы никого не стал расспрашивать и держал бы все в тайне. Но, к сожалению, есть еще и это, – я показал на скрывавшую пейзаж портьеру. – А это осложняет дело и сулит серьезные неприятности нам обоим. Представляете, что начнется, если об этом узнают? И кто первым делом за нас с вами возьмется? Вы же старый вояка, должны знать, что такое военная контрразведка…

– Очень неприятные типы, – поджал губы дворецкий.