ЦАРИЗМ И ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ СИСТЕМА

После того как Холмщина вошла в состав России, на­чался обратный процесс — процесс столь же жестокого на­сильственного обрусения, выразившийся в первую очередь в наступлении на греко-униатскую церковь. В 1875 г. это наступление окончилось «добровольным воссоединением» униатской церкви с православной, т. е. насильственным обращением греко-униатского населения в православие. В результате через год после воссоединения число* «упорст­вующих», как стали официально именоваться отказывав­шиеся признать православие, достигло 120 тыс. человек — четверти всех «воссоединенных». «Упорствующие» отка­зывались вступать в брак, крестить и хоронить по право­славному обряду. В ответ последовали закрытие униат­ских церквей, высылка без срока («до* тех пор, пока не рас­каются»), насильственное разлучение супругов, системати­ческие крупные штрафы, ведущие к массовой распродаже крестьянского имущества за бесценок с аукциона, и т. д. и т. п.

Спустя 30 лет пришла расплата. После издания указа 17 апреля 1905 г. о веротерпимости за два года около 200 тыс. человек в Холмщине перешло из православия в католичество. «Удержать» в православии, по официально*- му выражению, удалось 300 тыс. человек. То, что не могли сделать века католического натиска, сделал царизм в те­чение нескольких десятилетий. Позор для царизма был велик и несмываем, и законопроект о Холмщине был по­рождением слепой ярости и жаждой мести.

Об этом свидетельствует также практическая бессмыс­ленность законопроекта. Новый губернский центр, г. Холм, представлял собой в то время захудалый городишко с 17 тыс. жителей, из которых 7 тыс. были евреи, 4 тыс. яв­лялись католиками и только 6 тыс. было «русских», т. е. православных украинцев. Жители северной части Холм- ской губернии могли попасть в Холм только через Люблин или Седлец. Но главное состояло в том, что в создании но­вой административной единицы не было никакой необхо­димости. Это были вынуждены признать даже крайние правые. Марков 2-й заявил, что законопроект о выделении Холмщины «не законопроект, а обложка к законопроекту»,

который «свидетельствует о нищенстве законодательной мысли». Его следует принять «без особой реальной надоб­ности» лишь для того, чтобы разрушить у поляков всякую надежду на возможность «воскресения» самостоятельного польского государства [195].

Главный козырь, который использовали националисты против коло, был тот, о котором предупреждали его каде­ты. Поляки, с злорадным торжеством говорил Евлогий под аплодисменты справа, ссылаются на манифест 17 октября, «но вы помните, что вчера еще от имени польского коло депутатом Яронским было заявлено, что евреям равнопра­вия в области городского самоуправления отнюдь давать не следует с точки зрения польского коло». «Когда касает­ся других, они не прочь согнуть в бараний рог не только еврея, но и русского мужика» [196].

Официальных доводов правительства и право-октябри­стского большинства в пользу выделения Холмщины было два. Первый довод — «русское» большинство края. В до­казательство брался не вероисповедный, а этнографиче­ский признак: католик, если он был украинцем, объявлял­ся русским. Поляки, естественно, приняли обратный прин­цип — вероисповедный, который давал «польское» боль­шинство. Второй довод мотивировался желанием прави­тельства и Думы ввести в Царстве Польском городское и земское самоуправление. Поскольку это самоуправление будет польским, надо заранее высвободить из-под его опе­ки и влияния «русское» население, в противном случае оно окончательно ополячится. Иначе говоря, полякам пред­лагали отдать Холмщину в обмен на обещание будущего польского земства.

Коло избрало в качестве средства защиты все ту же обанкротившуюся тактику, сводившуюся к уверениям, что выделение Холмщины наносит вред прежде всего русским государственным интересам. В частности, заявляло оно, националистическая пропаганда в крае основывается на аграрной демагогии, на обещании, что православные кре­стьяне получат землю. Конечный результат будет обрат­ный ожидаемому — православная церковь в глазах насе­ления будет окончательно дискредитирована. В то же вре­мя ораторы коло грозили тем, что «польское общественное

мнение никогда не примирится» с покушением на терри­ториальную целостность Царства Польского и что такая политика приведет к «расширению пропасти» между двумя нациями, к обострению русско-польских отношений[197].

Примерно те же доводы выставляли кадеты. «Ваши меры, если они будут приняты и станут законом,— убеж­дал Родичев,— доведут до другого, они создадут ополяче­ние края...». Смотрите, грозил он в другом месте, чтобы русская политика поощрения православия не принесла та­ких же плодов в Холмщине, какие она принесла в 1905 г. в Латвии. Более того, «если в Холмском крае возникнет простонародное национальное движение против польских землевладельцев, оно пойдет под другим флагом, оно пой­дет под флагом украинства» [198].