Царская доля

Алексей удивился, но пошел не Меншиков, которому явно нездоровилось, а Румянцев. Путь туда не близкий, и занял у Петра одну выкуренную папиросу — царь сумел непринужденно прихватить коробку с зажигалкой. Но сам Алексей не дымил — он никогда уже не делал этого на людях, только в одиночестве, или сейчас для демонстрации.

— Майор, начинай.

По приказу Алексея Никита Огнев поднял пистолет, взял деревянную кобуру и вставил ее пазами с торца в рукоятку. Получился штуцер с прикладом — отдаленное подобие легендарного «маузера», только в примитивном исполнении. Затем прицелился и выстрелил, быстро зарядил штуцер, орудуя шомполом, снова вскинул оружие — пальнул. И вновь перезарядка, пауза и выстрел — и всего за полминуты, никак не больше — командующий Лейб-Кампанией сам стрелял великолепно, и других мог научить.

Румянцев снял полотно со стены сарая и быстрым шагом пошел обратно, к ним — было видно, что гвардеец просто поражен результатами. Да и Петр с оторопью в глазах посмотрел на полотно, где с небольшим разлетом, примерно в половину аршина, красовались три пробоины прямо по линейке — практически снайперская стрельба.

— Пойдем, у тебя будут ко мне вопросы, и я отвечу на них, — Алексей дернул Петра за рукав, он не хотел, чтобы тот потребовал при всех показать пулю Минье, которую ему, понятное дело, никто бы в руки не дал. Все рынды приносили особую присягу, получали штуцера с пулями только на выходе в поход, подобный нынешнему, или прямо на стрельбище, где все уже извели прорву бумажных патронов.

Зашли снова в дом — на столе, освещенном керосиновой лампой, стоял штоф зеленого стекла, две серебряных стопки, кусок отварного мяса, пучок зеленого лука и ломоть хлеба — чрезвычайно скромно для угощения и вполне достаточно для закуски.

— Дай пулю посмотреть!

— Не дам, и никто из моих людей тебе ее в руки не даст, из стены сами ковырять будут. Эта тайна в течение десяти лет сохраняться будет, пока все русские полки таким оружием перевооружены будут. Раньше никак — в Туле за месяц только сотню таких пистолетов сделали. С изготовлением дорнов у мастеров трудности немалые, инструментальная сталь требуется прочная — пока еще научаться.

— С чем, чем?

— С приспособлением для нарезки пистолетных стволов. После нее они в штуцера превращаются, укороченное нарезное оружие. Об этой технологии никому кроме нас знать не надобно — мастера в закрытом цеху работают, под охраной. Но лучше завод близ Уральских гор поставить, от Перми триста верст, есть там одно местечко — Ижевском назову. И никто из иноземцев туда не сможет приехать под страхом казни прямо на месте.

А те ружья, которыми ты нашу армию вооружил, продадим потихоньку — и прибыток хороший получим. Думаю, королю Карлу, с которым мы союзники, их много потребуется. Он счеты с Фредериком, Августом и Фридрихом-Вильгельмом скоро начнет сводить. Обид на них у него много накопилось — война жестокой будет.

— Решил все мои дела переиначить, царем себя почувствовал?! Самодержцем возомнил?!

— Почему почувствовал? Возомнил?

Алексей выгнул бровь в нарочитом удивлении — Петр сидел напротив него насупленный, щека задергалась, что было верным признаком сдерживаемой ярости. И жестко добавил:

— Азм есть царь! А потому давай здесь сразу договоримся — только один из нас останется царем! Иного просто нет! Армия моя и шведы стоим под городом — войска у меня впятеро супротив твоих. Если пойдет война — уничтожу всех врагов без всякой жалости! Сам понимать должен, чем все закончится, и каковы последствия твоего упрямства будут?!

— Зачем тебе мое царство?!

— Твое незачем, мое будет царство! И совсем иное, чем то, которое ты возводил на своих видениях. Но ты много полезного сделал, что пригодится, а также много такого, что делать нельзя.

— Не тебе судить…

— А я и не сужу — дела твои потомки сами судить будут. И по ним воздадут себе, — Алексей усмехнулся. — Я ведь на самом деле в горячке долго пролежал и память полностью потерял. Но зато Божьим откровением видел будущие времена, какой Россия наша стала спустя три века. Двинул ты ее сильно, да так, что держава наша не к твоей заветной Европе двинулась, а по грязи юзом пошла. Душераздирающее зрелище, скажу тебе…

— Эти все новинки из твоих видений?

Петр ошеломленно смотрел на него вытаращенными глазами. Повертел в пальцах зажигалку, поднял лампу, посмотрел на «пенал». Вытащил папиросу и закурил, качая головой.

— Вот потому я решил тебя от трона подальше убрать, герр Петер, пока ты всю страну в болото окончательно не спихнул. Понимаю тебя — ты хотел как лучше, как ты представляешь, только забыл, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Претензий к тебе нет — ты делал все что мог, но варварскими методами. В отличие от тебя я знаю, что нужно сделать, — Алексей постучал себя пальцем по голове, — есть тут множество знаний, да таких, что ты от удивления онемеешь. Вот я потихоньку новшества вводить буду — и русские корабли такие пушки получат, что любого противника в щепки разнесут десятком залпов. Это не бахвальство, поверь!

— Не может быть…