Царская экспертиза

Придя к такому выводу скорее интуитивно нежели аналитически, Шумилов задумался о другом. Никак нельзя было не заметить того обстоятельства, что Александра Егоровна мало походила на безутешную вдову, недавно похоронившую любимого мужа. Вернее, она совсем на таковую не походила. У Шумилова перед глазами был яркий пример иного вдовства: его двоюродная сестра, жившая здесь же, в Петербурге, рано овдовела и, храня память о покойном супруге, уже два года носила по нему траур, избегая всяких увеселительных затей и многолюдных праздничных собраний. Ее горе было искренним, не выставляемым напоказ, хранимым глубоко в сердце. А тут, господа, идёмте пить шампанское, господа, идёмте кушать арбуз, ночные рыбалки, опять же, вот забава — то дамская сома тягать! Траура дамочка вовсе не носит, если б про неё не сказали, что вдова, так ни за чтоб не догадаться. «И что там за история со смертью её мужа?» — спохватился Шумилов. — «Тёмная история по словам Эйлера, кто — то что — то пытался мутить. Уж не там ли сокрыта отгадка всех всех этих непоняток?»

Шумилов прекрасно знал, что обычный человек стремится действовать по привычным схемам. Людей мыслящих нетривиально, способных на оригинальные комбинации гораздо меньше, чем принято думать. И если Александра Максименко на самом деле склонна использовать людей, в чём заподозрил её Шумилов, то, вероятно, точно так же она вела себя и раньше с мужем и отцом. Пока человек ей нужен, она окружает его вниманием и заботой, когда нужда пропадёт, она, скорее всего, выбросит его как тряпичную куклу. Может быть, Шумилов ошибался, но что — то подсказывало ему, что он верно понял эту женщину.

4

Алексей Иванович Шумилов вернулся в Ростов — на — Дону даже на день ранее, чем планировал. В Петербурге всё сложилось столь удачно, что он справился со своими делами практически за одни сутки. На следующий день после обеда у Фердинанда Третьего он забежал в свой кабинет в «Обществе поземельного кредита» и из реестра «закладных листов» выписал пару дюжин вариантов заложенных участков, могущих теоретически представить интерес для Максименко. Это всё были крупные поместья с оценочной стоимостью более ста тысяч рублей; кредиты под их залог должны были быть погашены в течение ближайших двух месяцев, однако, владельцы этих земель уже уведомили «Общество» о том, что, скорее всего, выкупать их не станут. Это означало, что в скором времени эти поместья окажутся выставленными на торги.

Уже дневным поездом Шумилов отправился в обратный путь. Дорога с севера на юг через пол — России немало развлекла его. Уютное отделение в пульмановском вагоне с диванами, постепенно меняющийся пейзаж за окном — от мрачных псковских ельников до светлых берёзовых перелесков к югу от Коломны — а главное — приятный попутчик, оказавшийся доктором из Екатеринодара, скрасили Алексею Ивановичу сорокачасовое путешествие. Доктор оказался человеком вдумчивым и наблюдательным, кроме того, обладал несомненным даром рассказчика и поведал Шумилову много интересного о последних достижениях современной медицины от психиатрии до гомеопатии. Попутчик оказался кладезью всевозможных любопытных знаний; был он хоть человеком немолодым, но неугомонным, ему было всё вокруг интересно. Узнав, что Шумилов юрист, он принялся с жаром обсуждать преимущества и недостатки суда присяжных и всей отечественной судебной системы; оказалось, что он следит за всеми громкими судебными процессами в Москве и Петербурге. Распростившись с ним в Ростове, Алексей Иванович ощутил лёгкую грусть: живёт такой вот самый обычный доктор в провинции, безропотно тянет свою лямку, в любую непогоду безоговорочно срываясь к больным и страждущим, безо всякого пафоса делает большое и нужное дело, оставаясь оптимистом, неугомонной душой… Побольше бы таких людей России, глядишь, и жизнь вокруг совсем иной бы стала…

— Алёша приехал! — радостно бросился навстречу вошедшему на террасу брату Димка. — А мы всё гадали, когда вернешься. Я хотел было поехать на вокзал к петербургскому скорому, да мама сказала, что наверняка только завтра появишься.

— У меня, братец, строгое приказание: как приедешь, немедля везти тебя к Александре Егоровне. Мне за тебя досталось, — похохатывая, говорил Сергей, обнимая брата, — наша Дульцинея шибко обиделась, что ты сорвался в Питер, не сказав ей ни слова, не простившись.

— Даже так? То есть я как бы сделался обязан уведомлять её о своих намерениях… А ведь я ей говорил, что должен буду поехать в Питер, просто не сказал, когда именно.

Сергей посмотрел на Алексея уже без усмешки, внимательно.

— Вижу, что — то случилось в столице? Настроение… какое — то не то…

— Всё расскажу. Чуть позже. Вот пойдем купаться…