Царская экспертиза

— Феномен — это необычное явление, не укладывающееся в рамки обыденного мировосприятия, — объяснил Шумилов. — Дорогая Любовь Ивановна, я ведь не просто так сижу тут, рассуждаю… красуюсь, так сказать… Мне помощь нужна.

— Слушаю тебя, Лёшенька.

— Человека мне надо найти. Колдуна. Или «дедушку», как у нас на Дону говорят. Я знаю примерно, где он живёт. И знаю его прозвище. Но настоящего имени не знаю. Как мне к этому подступиться?

— Ага, — тётушка задумалась. — А прозвище как?

— «Блокула».

— Ага, — повторила Любовь Ивановна, задумчиво кивая. — Это не имя, конечно. Это именно прозвище. Не знаю такого, не слышала даже. Местный или как?

— Да, вроде бы, местный. Вот если ехать от Замостья к Нахичевани по нижнему берегу, к парому, значит, вот он там живёт. В районе Аксайской улицы, вроде бы.

— У нас в Ростове этих Аксайских улиц, как собак нерезаных, я и не знаю про которую ты говоришь… Армянин, может? Они ведь тоже христианского обряду придерживаются, хотя и неправославные. А на что он тебе? Ведь каждый колдун что — то своё делает: один боль снимает, другой — плод изгоняет, третий — плодовитость скота поднять может. Тебе — то на что?

— Мне его, тётушка, в тюрьму посадить надо…

— Ага… — тётушка опять надолго задумалась. — Да ты, никак, шутишь?!

— А что, смешно стало?

— Ну, что ты, Лёшенька, шутить этим..! Этих людей обижать нельзя: наложат порчу, и жизни не станет. Они опаснее змеи!

— Я и так порченый, куда ж более: ни кола, ни двора, женщины не любят, капиталов нет и не будет. Зато, однако, не без выгоды: умру молодым, здоровым и с набриолиненной головой.

— Тьфу на тебя, Бога гневаешь, говоря такое! Окстись!

Тётушка заволновалась не на шутку, отложила в сторону своё вязание.

— Люди эти секреты разные знают, опасные секреты, — продолжила она. — Их затрагивать — себе дороже станет.

— Тётушка, вся современная токсикология выросла на ведьмаческих рецептах. Когда в восемнадцатом столетии естествоиспытатели взялись изучать то, чем занимается эта публика, то оказалось, что вся палитра ядов — и минеральных, и растительного происхождения — им прекрасно известна. Колдуны и колдуньи умеют извлекать из бессмертника, болиголова, чистотела и прочих растений весьма ядовитые экстракты, я уж не говорю о таких ядах, как ртуть, мышьяк или сурьма, с которыми они тоже умеют прекрасно управляться. Когда инквизиторы тащили эту публику в трибуналы, право же, они знали что делали. Дело вовсе не в человеческих суевериях, а в том, что колдуны действительно способны причинять реальный вред и делать это помимо заклинаний. Опыт показывает, что унция мышьяку оказывается куда эффективнее чёрного глаза и дутья на воду. Люди это опасные, с этим я не спорю, но это вовсе не значит, что они должны оставаться неприкасаемы. Как раз наоборот. Вернёмся, однако, к Блокуле, — предложил Алексей. — Как бы, все жё, мне его отыскать?

— По какой он части, что делает — то?

— Яды.

— Яды… Это не яды, милый Лёша, это зелья. Знахарь, стало быть.

— Это имеет значение?

— Конечно, имеет. У них каждый занят своим делом. У одного порошки — корешки да травы. Другой ничем таким не пользуется, просто воду заговаривает и через воду всё делает. Один мастер наводить, другой — снимать. Бывает так, что к одному обращаешься, он «посмотрит» тебя и откажется иметь дело, пошлёт к другому.

— Знахарей — то знакомых у вас нет? — поинтересовался Шумилов. — У них ведь, поди, своя корпорация, друг дружку они должны знать.

— Ох, нету. Тут надо с другой стороны заходить. Человека этого следует искать через местных старушек. Они его должны знать. В церкви ближайшей потолкаться, к старушкам подсесть, поговорить, при церквах всегда такие есть. Какая там ближайшая церковь? Петра и Павла? Пожалуй, оттуда надо начинать поиск.

Шумилов думал примерно так же и такой вариант считал весьма перспективным.

Уже в десятом часу вечера вернулся со службы дядя Миша. Красный, распаренный, он страдал от жары даже более остальных, поскольку был принуждён проводить всё своё рабочее время в наглухо застёгнутом форменном кителе и фуражке. Настроение, впрочем, было у него в этот час бодрое. Выпив с племянником лимонаду, он потребовал от супруги домашнего винца и, дожидаясь пока она принесёт кувшин, завёл с Алексеем разговор:

— Ну, рассказывай, чувствую, что по делу пришёл. Случилось что?

— Дядя Миша, помните, мы разговаривали об Александре Максименко? А почему вы мне тогда не сказали, что следствие возникло?

— Да как же не сказал? — дядя изумился. — Да не может такого быть! Следствие, экспертизы там всякие — всё это было. Только давно уже это все случилось. Потому и забылось. Максименко умер по осени, октябрь или ноябрь стоял. К Рождеству, почитай, всё следствие уже и закончилось. Потом, правда, прокурор дело вернул на доследование. Назначили вторую экспертизу. Она вроде как подтвердила, что жена не виновата в смерти мужа. Вот тебе и всё следствие. Выеденного яйца не стоит. И говорить — то не о чем!

— Дядя Миша, помогите мне разыскать человека.

— В городе?