Царская немилость

– Свечку надо. – Пётр Христианович распахнул люк в погреб и заглянул в темноту. Пахло квашеной капустой и сырой землёй. Ещё какой-то дрянью. Мышиными какашками? Не, не нюхал, не с чем сравнивать.

– Лампадку? – Сёма не дурак. На самом деле, в углу этой комнаты на полочке угловой – божнице был киот, стояли отдельно иконы и горела небольшая лампадка.

– Смотри, там и свеча. – Брехт перекрестился на образа. Старался вживаться в реальность. Ну, и что, что протестант?! Что протестанты не крестятся? Зато подозрений у окружающих меньше на его неправильность будет.

Сёма тоже крестясь и даже кланяясь подошёл к божнице и запалил от лампадки толстую восковую свечу. На Кавказ же пошлют вскоре, посмотреть нужно, что там с нефтью. Это и керосин для ламп, и масло, да и парафин, хотя для промышленного получения последнего нужны и промышленные объёмы добычи нефти. Ну, да будет спрос, будет и предложение.

Стоп. Брехт прямо споткнулся о кольцо и встал, как вкопанный. Стеарин. Мыло же варят уже. Нужно подумать над этим. Там всех проблем растворить мыло и залить уксусной кислотой. В крайнем случае, даже «Бордо» подойдёт. Хуже вина Брехт не пил, только для производства стеарина и подойдёт. Больше эта кислятина ни для чего не годится.

– Вашество, есть бочка с капустой! – чуть не закричал спустивший голову и руку со свечой в подвал Тугоухий.

Наверное, есть у парня всё же проблемы со слухом, вон как кричит. Сто процентов и в самом Кремле услышали.

– Не ори. Домового разбудишь. – Нда. Твою же на лево. Брык, и рядом стоит Сёма с зелёным лицом.

– Там и есть домовой, шевелится в углу, – дрожащими синими губами прошептал дезертир.

Нет. Мама ради меня обратно. Ну, что такое! Как тут жить?!

– Смотри, Семён, что крест всемогущий делает. – Брехт перекрестился сам, перекрестил люк и стал по заскрипевшим под ним ступенькам спускаться в черноту.

Хрясь. Это предпоследняя ступенька переломилась, и Пётр Христианович всеми своими ста с лишним килограммами рухнул на следующую ступеньку. Хрясь и полёт «шмеля» продолжился до удара о бочку с квашеной капустой. Хрясь, и бочка, не выдержав, развалилась, и граф рухнул, в растёкшуюся ароматную склизкую лужу, покарябав ладонь обо что-то острое. Свеча, конечно погасла. Матерь божья. Как тут в домовых не поверить. Защищает, сволочь, хозяйское богатство. Смотрел же фильм.

– Брат, я свой потусторонний. – Выпутываясь из капусты, прошшшшшшшептал в угол Пётр Христианович

– Ты мне не брат! – пропищали в ответ.

Послышалось. Просто пропищали. Крысы у «тятеньки» в подполе живут.

– Мы с тобой одной крови! – На всякий случай. А чего? Мало ли? – Сёма не истери, – над головой часто-часто читал молитву Тугоухий, – Запали там вторую свечу. На божнице тоже стояла, поменьше. Ступенька гнилая у лесенки была. Сёма! – как читали молитву, так и продолжили читать, мало ли чего там из преддверий ада бубнят.

– Вашество! Вы там? – Сёма бросил бубнить.

– Сёма, запали вторую свечу. Ступенька просто гнилая сломалась, а там крысы. Не бойся.

– А домовой?

– Ушёл. Тут бочка с капустой развалилась, а домовые капуту кислую на дух не переносят. Сам же знаешь.

– Да …

– Семён, запали свечу и мне сюда дай.

– Хорошо, Вашество, – о шаги забухали над головой. А вскоре рука протянула Брехту огарок восковой свечи с еле теплящемся огоньком.

– Ох, етить-колотить!

Событие шестьдесят восьмое

Смерть – великий миротворец.

В России, у этой варварской расы, имеется такая энергия и такая активность, которых тщетно искать у монархий старых государств.

Карл Маркс

Чего есть в ювелирном магазине в этом времени, Брехт видел. Был же у Ван Дама в его бутике. А ограбленного как звали? Ван – точно … Голландец же. Дер Линден? Точно, тогда ещё подумал, что липовый человек. В смысле не настоящий. Липовый ювелир был не сильно беднее Жана Клодта. На полу в тусклом свете небольшой свечи, из-под покрывающих их не толстым слоем капустных желтоватых полосок, посверкивали серебром и золотом табакерки, чаши, броши и прочие монеты с кольцами.

В килограммах и рублях оценить это было сложно, но фраза: «Вот это я удачно зашёл» сама с языка сорвалась. Даже пропало на время желание торопиться. Да, нужно было срочно рассовывать всё это по мешкам, хватать девчушку в охапку и убираться. Не дай бог, какой сосед за напильником заскочит или соседка за солью. А ещё мысль умная посетила, кто-то же обстирывал эту семейку, не сами же стирали, значит, где-то эта женщина есть. Когда появится? Вопрос?! Но лучше ответа на него не узнавать, так как после всего, чего тут случилось, оставлять эту женщину в живых было ну, глупо, по крайней мере. А трупов на сегодня и так уже наделали прилично. Будем считать, эти хоть за дело, а отягощать совесть и карму убийством ни в чём не повинной женщины не хотелось.