Царская Русь

Решили во что бы то ни стало покончить с упрямым, беспокойным стариком. В августе 1598 года воевода Воейков выступил из Тары в Барабинскую степь с отрядом в 400 человек казаков и служилых татар. Посланные вперед лазутчики добыли языков (вестей), по которым узнали, что Кучум с 500 своей орды ушел на верхнюю Обь, где у него посеян хлеб. Воейков шел день и ночь и 20 августа на заре внезапно напал на Кучумово становище. Татары защищались отчаянно, но должны были уступить превосходству «огненного боя» и потерпели полное поражение; одни из них пали в битве, другие погибли в реке Оби во время бегства, третьи взяты в плен и перебиты вследствие большого ожесточения ратных людей: пощажены только некоторые мурзы с женами и семейство Кучума; тут было захвачено восемь его жен, пять сыновей, несколько дочерей и снох с малыми детьми. Сам Кучум и на этот раз спасся от плена: с несколькими верными людьми он уплыл в лодке вниз по Оби. Воейков послал к нему одного татарского сеита с новыми увещаниями покориться и ехать к московскому государю. Сеит нашел его где-то в лесу на берегу Оби; при нем было три сына и человек тридцать татар. «Если я не поехал к московскому государю в лучшее время, — отвечал Кучум, — то поеду ли теперь, когда я слеп и глух, и нищий». Об одном только старик горько сожалел: отняли у него любимого сына, царевича Асманака. «Лучше бы у меня всех детей взяли, да Асманака мне оставили», — плакался он. Есть что-то внушающее некоторое сочувствие и уважение в поведении этого старого татарина, доходившего до героизма в своем непреклонном решении жить и умереть вольным человеком и, хотя бы только по имени, царем сибирским. Конец его был жалкий. Скитаясь в степях верхнего Иртыша, потомок Чингиз-хана существовал тем, что отгонял скот у соседних калмыков; спасаясь от их мести, он убежал к своим бывшим союзникам ногаям и там был убит. С его смертью русские владения в Сибири избавились от своего непримиримого врага. Меж тем семейство его было отправлено в Москву, куда прибыло уже в царствование Бориса Федоровича Годунова; оно имело торжественный въезд в столицу, на показ народу, обласкано новым государем и потом разослано по разным городам. Вообще в Москве с великой радостью были встречены известия об окончании борьбы с Кучумом: в столице победа Воейкова была отпразднована с молебствием и колокольным звоном; а сам он и его товарищи награждены золотыми и денежным жалованьем^{71}.

Во время этой борьбы с Кучумом московское правительство не теряло времени и продолжало закреплять за собой область реки Оби построением новых городков и острожков. А именно при Федоре Ивановиче и Борисе Годунове явились еще следующие укрепленные поселения: на левом притоке Тобола, на реке Тавде, при впадении в нее Пелыма — Полым, недалеко от впадения Сосвы в Обь — Березов, в самых низовьях Оби — Обдорск, а на среднем ее течении — Сургут, Нарым, Кетский Острог (собственно, на правом ее притоке Кети) и Томск (на правом же ее притоке Томи); на верхней Туре построено Верхотурье, сделавшееся главным пунктом на дороге из Европейской России в Сибирь, а на среднем течении той же реки — Туринск; на реке Тазе, впадающей в восточную ветвь Обской губы, — Мангазейский острог. Все эти городки и острожки снабжены были небольшими деревянными и земляными укреплениями, весьма достаточными для того, чтобы держать в страхе полудиких туземцев, в особенности благодаря своим пушкам и пищалям. Гарнизон этих укреплений составлялся обыкновенно из нескольких десятков стрельцов, казаков и других служилых людей, переводимых сюда из разных мест северной и восточной России. Вслед за служилыми, или ратными, людьми, московское правительство переводило сюда и посадских, или торговых, людей, и пашенных крестьян, или земледельцев, которые заводили поселки вблизи городов. Служилым людям также по обычаю раздавались земельные участки и угодья, в которых они устраивали кое-какое хозяйство. Переводили и духовенство, так как в каждом городке обязательно воздвигались, хотя и небольшие, деревянные храмы.