Царская Русь

Однако нелегко было разграничить две сферы, городскую и замковую. Сила шляхетских привилегий и ослабление верховной правительственной власти, по образцу Польши, сказывались и в Литовской Руси. Спустя три года относительно Полоцка встречаем новую грамоту великого князя Александра, теперь и короля Польского. Из нее узнаем, что полоцкие лянтвойт, бурмистры и радцы жалуются на полоцкого наместника Станислава Глебовича. Вопреки их магдебургскому праву он хочет судить и рядить мещан и вступается в их земли; причем акты на эти земли у них отнимает; ремесленников полоцких забрал в свое ведение, а именно: золотарей, рымаров (шорников), седельников, ковалей (кузнецов), сыромятников, Шевцов (портных), гончаров, пивоваров, плотников и скоморохов; по рекам Дисне, Лиене и Сари поставил своих слуг, которые берут мыта с каждого струга по грошу; вмешивается в пошлину с привозного вина и пива. Королевская грамота воспрещает все это наместнику и вновь подтверждает за городом магдебургское право с теми отменами, которые указаны в предыдущих грамотах, то есть в отношении наместничьего суда и сельских путников. Подобные отмены, нарушавшие целость немецкого права, с одной стороны, и продолжавшиеся притеснения от наместников — с другой, не давали укрепиться городскому самоуправлению, производили недоумения и неурядицы в среде самих мещан. Брат и преемник Александра Сигизмунд I поэтому в 1510 году дает Полоцку новую подтвердительную грамоту на магдебургское право. Здесь прямо говорится, что вследствие отмены некоторых пунктов это право подверглось сомнению (у вонтпеньи было), «для которого ж мещане места Полоцкого промежду себе расторжку и раздел вчинили: некоторые с них с права немецкого выломившися, под присуд городской далися, а многие и прочь разошлися». (Под городским присудом тут разумеется суд замковый или наместничий; ибо словом город в западнорусских грамотах означается собственно замок или кремль, а восточнорусскому посаду соответствует там название место, откуда мещане). Новая грамота вновь повторяет данные мещанам привилегии с некоторыми пояснениями и добавлениями. Так, мещане и черные люди, заложившиеся за наместника, владыку, игуменов, бояр и пр., опять возвращаются в ведение войта, бурмистров и радцев, но каждому князю и боярину позволяется иметь на своем городском дворе по одному дворнику и огороднику из числа закладней. Число радцев теперь увеличивается до 24. Городу дозволяется построить четыре гостиных дома, где должны останавливаться гости (приезжие купцы), а плата с них разделяется надвое: одна половина идет в господарский скарб, другая — на ратушу. Частные гостиницы воспрещены. Дозволяется поставить на р. Полот общественную мельницу, и доходы с нее разделены на те же две половины. Но спустя семнадцать лет тот же король Сигизмунд снова, по жалобе лянтвойта, бурмистров и радцев полоцких на их воеводу Петра Станиславовича, обращает к последнему укорительную грамоту. Из нее видно, что воевода, его урядники и слуги чинили мещанам многие кривды, грабежи и забойства; что он «ломал Майтборский привилей» и судил мещан «городовым правом» (то есть замковым или наместничьим судом), ремесленников заставлял на себя работать, мыты по рекам со стругов брал и пр. Эта история туго прививавшегося чуждого учреждения и непосильной борьбы его с королевскими наместниками и старостами повторялась приблизительно в тех же чертах и в других городах Западной Руси. Разница заключалась в том, что изъятия из немецкого права и разграничение между подсудностью и доходами города и замка разнообразились по местным условиям, так что почти каждый город имел свои особые привилегии и не выработался один общий тип городского самоуправления. Если первостепенные города не могли пользоваться этим самоуправлением и вполне освободиться от подчинения шляхетским урядникам, то еще в большем подчинении последним оставались второстепенные города, несмотря на свою магдебургию. Разнообразие в ее приложении увеличивалось еще городами владельческими. В Литовской Руси, как мы говорили, существовали знатные роды, которые, подобно западным феодалам, сосредоточили в своих руках большие поземельные владения, заключавшие в себе многие местечки и даже города. Подражая великим князьям Литовским, они также стараются поднять торговое и промышленное значение своих городов, а следовательно и увеличить свои доходы раздачею им магдебургских привилегий. Впрочем, привилегии эти давались с дозволения великокняжеской власти или ею подтверждались. Но, естественно, при этом владелец удерживал за собою высшую судебную инстанцию и близкое наблюдение за городским управлением и доходами; поставлял в город своих особых урядников, которые за всем надзирали, так что в сущности магдебургия существовала там в весьма слабой степени. Самый свод Саксонских законов или так называемое «Саксонское зерцало» и подлинное Магдебургское уложение обыкновенно были известны западнорусским магистратам не в подлинном объеме и виде, а только в извлечениях и толкованиях, сделанных польскими юристами.