Царская служба

По ее словам, связано такое безобразие как с нехваткой самого перевязочного материала, бинтов и корпии то есть, так и с непониманием важности соблюдения чистоты (про стерильность я вообще молчу, здесь, похоже, и слова такого не слышали) при перевязках. Причем если в полевых лазаретах еще что-то соображали и повязки вроде той, с которой меня сюда привезли, делались только от нехватки бинтов, то солдатики запросто могли и заткнуть рану ветошью, и перевязать чем угодно, что только под руку подвернется.

Что же касалось медикаментов, используемых при перевязках, все было не так грустно, но, к сожалению, только в теории. Все-таки наличие в этом мире магии приносит не только благо, но и зло. В обсуждавшемся нами случае благом следовало считать наличие таких действенных целебных артефактов, как ингибиторы Парацельса и витализаторы Попова-Бурмайстера, а злом — практически полное отсутствие привычных мне в прошлой жизни кровоостанавливающих, обеззараживающих и заживляющих средств наружного применения. При этом витализаторы выдавались в войска в мизерных количествах и под строгий отчет, а потому лекаря жутко боялись их потерять и использовали крайне неохотно. Ну а что вы хотите, корпус витализатора сделан из серебра, вот начальство и не торопится вводить подчиненных в соблазн. Ингибиторы сравнительно дешевы, но свойства свои сохраняют очень недолго. То есть нужно их много, а сделать запасы не никак не получается.

В общем, хорошо, что мы с Лидой на эту тему побеседовали. А то, знаете, была у меня мысль изобрести тут индивидуальный перевязочный пакет… Нет, он бы вполне нормально работал, но при мизерном производстве марли и отсутствии дешевых непромокаемых материалов изделие получилось бы непомерно дорогим и закупать его для армии никто бы не стал. В общем, сама идея рабочая, но вот о ее воплощении в жизнь говорить можно будет не сегодня и не завтра. Заодно мне наука — прежде чем рваться в бой с очередным прогрессорством, изучить текущее положение дел. Однако же, пусть и не припомню я сейчас, в чем разница между асептикой и антисептикой, [1] но вводить тут и то, и другое определенно необходимо…

С инкантированием штуцеров все шло проще, дело-то уже привычное. Собрав целую бригаду артефакторов, как тех солдатиков, что давал мне в помощь подполковник Малеев, так и специалистов, которых привел Иван Матвеевич, мы с Дикушкиным разделили между ними работу. Не скажу, что далось нам распределение обязанностей без труда — солдатикам, искренне не понимавшим, что эти штафирки вообще могут соображать в стрельбе, и тем самым «штафиркам», у которых на лицах было написано «ребята, ваше дело в шведов палить, а артефакты наполнять мы и сами умеем», пришлось выслушать от меня немало хлестких образных характеристик как себя лично, так и своего заведомо неправильного подхода к общей работе. Гражданские от такого обхождения слегка обалдели с непривычки, но, видя, как авторитетнейший для них Дикушкин лишь хитренько улыбается, смирились и включились в работу. Вымотало все это меня очень сильно, но теперь я со спокойной душой мог передать дело Ивану Матвеевичу, напомнив, что он всегда может обращаться ко мне в случае каких-либо затруднений, как в работе, так и в отношениях с особо непонятливыми подчиненными. Подчиненные прониклись.

После обеда меня в очередной раз осмотрел штаб-лекарь Труханов.

— Вам, подпоручик, пора на ноги становиться, — обрадовал он меня после осмотра. — Сегодня же Лидия Ивановна принесет вам костыли и начнете потихоньку ходить, пока что с ними.

— И насколько это «пока что» затянется? — спросил я. Как-то не шибко меня радовала перспектива скакать с костылями.

— Посмотрим, подпоручик, посмотрим, — развел руками штаб-лекарь. — По уму если, то на седмицу-другую, но всякое бывает. Только вот хромать и ходить с тростью вам придется еше не знаю сколько, может быть, год или два, может, лет пять, а может, и всю жизнь. В любом случае на войну вы уже не вернетесь. Да и представление на увольнение от службы по увечью я вам тоже напишу.

— Я здесь по поручению государя, — профессиональное рвение штаб-лекаря следовало срочно поумерить, а то он так меня еще и в калеки запишет. — Вот как только то поручение исполню, так к вам за представлением и приду.

— Вот как? — без особого удивления переспросил Труханов. Похоже, и не таких видывал. — То есть вы не из Усть-Невского?

— Из Москвы, — пояснил я.

— Жаль. Раз уж я с самого начала имел дело с вашей раной, вам бы у меня и дальше лечиться, — да уж, если доктор о чем тут и сожалел, так о том лишь, что из-под носа уходит перспективный пациент.

— А вы напишите эпикриз, — предложил я как нечто само собой разумеющееся. Тьфу ты, никак до конца не отделаюсь от привычек из прошлой жизни!

— Эпикриз? — удивился штаб-лекарь.