Царская служба

— Именно, — обозначив поклон в сторону старшего губного пристава, подтвердил я. — Думаю, Буткевич пообещал Бессонову, что больше не будет брать с него деньги за алиби или же снизит размер отступных. И вот маньяк, — я постарался, чтобы это слово звучало издевательски, — снова выходит на охоту. А капитан Бразовский выходит на свободу, но тут его делами плотно занялся Семен Андреевич, — я повторил полукивок-полупоклон, на сей раз в сторону своего командира и сделал еще два небольших глотка воды.

— Однако уже очень скоро Бессонов снова взялся за трость и стилет, — продолжил я свое повествование, — на сей раз, чтобы окончательно, как он думал, обезопасить себя. Жертвой, как мы помним, стал Буткевич — единственный на то время человек, знавший истинную цену алиби Бессонова. Однако именно это убийство стало для Бессонова началом конца.

— Да, подпоручик, нам всем интересно, как вам удалось раскрыть столь изощренную и поистине дьявольскую хитрость Бессонова, — уцепился за мои слова князь Белосельцев. — Поведайте нам, не утаивайте.

Ну, раз такой человек просит, как тут не поведать? Я глотнул еще немножко водички, прокашлялся и приступил:

— Вот с убийства Буткевича все и началось. До того все жертвы таинственного маньяка не только были одним и тем же способом убиты, но и имели очень похожую друг на друга наружность, и даже одевались сходным образом. Буткевич же из этого ряда начисто выпадал, что и заставляло задуматься. Да, первоначально я пошел по неверному пути, предположив, что Буткевич в бытность свою губным стражником как-то пересекался с маньяком и что-то мог знать, а потом маньяк никак не мог его найти, потому что тот перевелся в армию. Затем случайно нашел, выследил и убил. И пусть предположение оказалось ошибочным, но оно стало отправной точкой дальнейших поисков.

Тут, правда, сначала последовало раскрытие воровства Бразовского и Буткевича, затем было раскрыто убийство купца Маркидонова, но все это время я продолжал изучать дела по убийствам, совершенным таинственным маньяком, — убытием на войну я решил не хвастаться. — И все больше и больше утверждался во мнении, что именно отыскав, где и как пересеклись пути маньяка и урядника губной стражи Буткевича, можно будет вычислить неуловимого убийцу. Тем более, никакой иной зацепки материалы дела в том виде, в каком они пребывали в то время, не давали.

— Поэтому вы ко мне в управу и перебрались, — подал голос старший исправник Горюшин.

— Не только поэтому, Дмитрий Иванович, — признался я. В ходе поездки господина майора, — снова полупоклон в сторону Лахвостева, — к отцу Бразовского и Буткевича, а также схватки с Бразовским-старшим выяснилось, что старший Бразовский послал сыновей на государеву службу для того, чтобы они воровали. И если с воровскими делами Бразовского было все уже ясно, то каким образом воровал Буткевич за шестнадцать лет службы в губной страже, для нас оставалось неизвестным. Предположить же, что Буткевич все это время служил честно и без лихоимства, я уже, как вы понимаете, не мог.

Слушатели понимали. Объяснить как-то иначе их ухмылки было бы невозможно.

— Найти случаи воровских ухищрений Буткевича оказалось не так и сложно, — без ложной скромности сказал я. — Просто, когда знаешь, что и где искать, поиски облегчаются очень сильно.

Тут гримаса недовольства нарисовалась уже на лице Горюшина. Ну да, он-то ничего такого не углядел у себя под самым носом. Извините, Дмитрий Иванович, так уж сложилось…

— Однако же, сколько я ни искал, единственным случаем участия Буткевича в поисках маньяка так и оставалось сопровождение помощника губного пристава Штерна в Ладогу для проверки алиби Бессонова. Вот я и подумал: а что, если нечисто именно тут? Так оно и вышло — внимательно исследуя допросный лист вдовы Гришиной, я обнаружил следы его подделки Буткевичем. Опять же, повторюсь, я пусть и весьма приблизительно догадывался, что именно надо искать, но точно знал, где это искать. Потому что больше было просто негде.

Итак, в Ладогу отправили другого пристава, а я, уже понимая, что Аникина убил его племянник, принялся размышлять, зачем ему было убивать Буткевича, который и обеспечил Бессонову алиби. И вот тогда мне пришло в голову, что предумышленные убийства совершают не только из корысти, но и для сокрытия иных преступных деяний. И если все убийства совершил один и тот же преступник, то есть Бессонов, то все они, кроме убийства Аникина и Лоора, и были совершены ради сокрытия главного преступления — хладнокровного и предумышленного убийства Аникина. А Лоор был убит, чтобы снять с Бразовского подозрения в убийстве Маркидонова.