Царская свара

Корабль стал проглядываться в тумане все лучше и лучше, стали видны две тонкие мачты и Алехан мысленно возликовал — то стояла мятежная яхта, капитан которой так нагло, перед глазами всей гвардии, убежал на всех парусах к «царю Ивашке».

Что ж — теперь счеты будут сведены! Если живьем поймает ублюдка, то утром повесит на мачте перед взорами всех изменников, что засели в Шлиссельбургской крепости!

— На паре весел гребем, остальным приготовить «кошки» и крючья. Забрасываем на яхту и тянем веревки на себя, — негромко заговорил Орлов, и начал отдавать приказы.

— Молчим, братцы, до первого выстрела, а дальше сами палим из пистолей и все дружно лезем на палубу — невысоко, дотянемся. Орите громче тогда — воплем и яростью матроса и напугать можем. Все, начинаем подходить — всем дышать через раз.

Темный корабль становился все больше и больше — на лодках его заметили, и они стали выгибаться — так волки нападают на лося, одновременно и со всех сторон. Алехан взял в зубы шпагу, а правой рукой схватил крюк, занимая положение для удобного броска. Сердце в груди билось быстрее обычного, знакомый азарт предвкушения схватки наполнял его могучее тело, свитое из мышц — о его силе в гвардии ходили легенды.

Борт становился все больше, и, как показалось, накрывал даже небо. И тут лодка ударилась о борт — прямо напротив орудийного порта, из которого торчал орудийный ствол.

— Ий, эх, — хекнул Алехан забрасывая крюк, и со всей силы рванул веревку на себя. Это действие заняло у него несколько секунд, и он тут же, сжимая в ладони натянутый трос, толчком запрыгнул ногой на ствол — башмак не подвел, не соскользнул. Боль колыхнулась в раненном плече, но он на нее не обратил внимания, когда схватился левой рукою за фальшборт и перебросил себя на палубу.

— Алярм! Стреляйте!

Раздался громкий крик, и перед Алеханом возник белобрысый детина с занесенным тесаком. Уклониться было нельзя, и, перехватив эфес шпаги правой рукой, граф попытался парировать удар.

Хрясь!

Сталь клинка отлетела, отрубленная у гарды. Силушкой моряка родители явно не обидели. Но и Алехан был не самый хилый, да и опыт драк без оружия имел изрядный. Сделав шаг вперед, толкнул плечом моряка, и ударил по руке кулаком. Тесак упал на палубу и в этот момент морячок врезал генерал-майору и кавалеру по уху — там зазвенели не колокольчики, а забил в набат главный колокол. Орлов только тряхнул буйной головушкой, и «распалиной» под дых врага врезал — тот отлетел к противоположному борту, а подлетевший к нему граф занес кулак.

— Вот ты мне здесь и попался, морячок! Свели нас пути-дорожки! Кабак «У бочки» помнишь?!

Моряк ответить не успел — от удара его нос превратился в лепешку, а дымящаяся кровь попала Алехану в лицо. От ее запаха Алексей Григорьевич озверел, испытывая жуткую ярость, желая разодрать противника голыми руками. Вот только обидчика перед ним уже не было — орловская богатырская оплеуха перебросила морячка за борт.

Швах!

Внезапно раздался пушечный грохот, затем загремели выстрелы из пистолей. Кругом завязывались схватки, ругань обрушилась водопадом, солдаты ожесточенно дрались с матросами.

— Ну шваль водоплавающая, держись!

Подхватив с палубы оброненный кем-то тесак, ухватившись за липкую рукоять, рыча от злобы и яростно матерясь в три загиба, генерал-майор, кавалер и граф Орлов, очертя голову и позабыв про все на свете, ринулся в общую схватку…

Глава 10

Шлиссельбург — река Нева

Капитан бота «Фортуна»

Капитан-лейтенант Петр Фомичев

после полуночи 8 июля 1764 года

— Такой шанс отличиться упустил, перед очами царскими, — Петр Полуэктович пребывал в некотором расстройстве. Государь его похвалил, поздравил с новым чином, отметил службу верную — все же брандеры, атаковавшие в Малой Невке петербургскую эскадру, служили под его командованием, как не крути. Да, выжил только один Розен, повезло Карлуше — но именно швед на русской службе стал первым кавалером ордена святого Владимира, а не он, русский столбовой дворянин.

Обидно до глубины души!

В капитанской каюте царил сумрак, бот легко покачивало на ладожской волне, все же это озеро не зря считалось морским из-за частых здесь штормов, что подвели царя Петра Алексеевича начать рыть обводной канал. Но сейчас, слава Николе Угоднику, царила самая прекрасная погода — бриз сейчас был ночной, идущий от побережья на озеро, так что боту было легко добраться до Кобоны, приняв императора с придворными дамами на борт. А потому Петр Полуэктович еще раз рассматривал лоции Ладоги — очень не нравились ему отмели в Ореховской губе, рифы и песчаные банки, что шли полосой от трех островов, что назывались Зеленцами.

Но бот «Фортуна» не фрегат, осадка небольшая, но все же здесь глубины до шести футов, риск посадить корабль на отмель. С помощью карандаша и линейки он стал чертить курс, так как шкипер Розен временно отстранен от выполнения обязанностей — осмотревший его лекарь решил, что ранам, полученным в ночной атаке, необходимо дать время на исцеление.