Царские кудри

До белых туманов снега и ручьи,
До белых туманов черёмух кипенье,
До белых туманов с тобой мы ничьи.
До белых туманов набраться б терпенья.

Они поплывут, упиваясь зарёй,

Они поплывут даже против теченья,
Они поплывут, утопая порой.
Куда поплывут? Не имеет значенья!

До белых туманов каких-то сто дней,

До белых туманов прожить бы без боли.
До белых туманов, рыбачьих огней,
До белых туманов, сгорающих в поле.

Приблудный дождь

Василию Мазуренко

Приблудный дождь окончится нескоро,
Но он пройдёт, и глянут свысока
Украсившие мой неспящий город
Плывущие без дела облака.

Ах, сколько птиц, поющих за дождями,

Готовы снова в длительный полёт!
Они не знают, что там будет с нами,
Но верят: им как людям повезёт.

Летят касатки вдаль через Карпаты,

И путь находят в нужный край они.
И жизнь проходит, никакой оплаты
Не требуя за прожитые дни.

Балкон

Мне приятно на балконе —
Сел себе и как в вагоне.

Смотришь, что там пред тобой,

Кто там ходит хвост трубой.
Незаметненько расчёской
Управляется с причёской,
Взбитой свежим ветерком,
И дымит себе «Дымком».

Вот и выбежала та,

По которой маета.
Вмиг она с букетиком.
Такая арифметика.

Или вот ещё, к примеру,

Дама с милым экстерьером.
Так в собаку влюблена,
Чуть не тявкает она.
Сюсюкает, ласкается,
Сама за ней таскается.

А вот и грузчик прикатил

На синей иномарке.
Он где-то в Африке гостил
На западные марки.
Его загар коричневат.
Живёт… А что он, виноват?

А вот товарищ генерал

В уазике положенном
К подъезду чинно прошагал
Со сливочным мороженым.
Сейчас порадует жену,
За телевизор – и ко сну.

Мне приятно на балконе —

Все глядят, никто не сгонит.

Бар-ресторан «Соловецкое подворье» в Архангельске

Если в сердце укроется горе,
Не пойду за советом к врачу,
Посижу в «Соловецком подворье»,
Погляжу на людей, помолчу.

Будет чайка летать над Двиною,

Будет видно её из окна.
И неважно, что будет со мною,
Лишь бы только летала она.

Чтоб не падали тёплые крылья,

Чтобы было ей радостно петь.
Да и мне надо сделать усилье,
Чтоб как эта вот чайка взлететь.

Без тебя

Опять постель моя пуста
И холодны мои уста.
Без уст твоих желанных,
Ужимочек жеманнных.

Но это положение

Имеет продолжение.
Я буду весел и остёр,
Горячим буду как костёр.

И буду слушать: «Дорогой!» —

С тобой, конечно, но с другой.

С капризной, с недотрогою…

Но жизнь пока не трогаю.

Живу и жду тебя домой,

Где будешь ты сама собой.

Ведь в опостылевшем дому

Мне одиноко одному.

Застолье