Царский сплетник

Это так удивило сплетника, что он на всякий случай открыл крышку. Сундучок действительно был почти доверху набит червонным золотом.

— Тебе ведь четверть казны на твои дела надобны? — суетился около сплетника Абрам Соломонович. — Так выбирай себе любой сундучок, расписывайся в ведомости и, как говорится, с богом.

— Любой?

— Любой, — барственно махнул ручкой казначей. — На дела важные, государственные злата жалеть нельзя! Ты, главное, вот здесь подпиши, — начал он совать под нос сплетнику бумагу, — здесь все составлено по уму: «Я, Виталий Алексеевич Войко, получил на нужды нового оправления под названием ЦРУ двадцать тысяч полновесных золотых червонцев».

Виталик убедился, что расписка составлена по всей форме, с легкой душой подмахнул ее, после чего начал исследовать сундуки. Выбрал, естественно, тот, чтоб золотом был забит под завязку.

Абрам Соломонович тут же кинулся к выходной двери.

— Эй, вы, там, наверху! — заорал он. — Четырех стрельцов сюда покрепче!

По лестнице грохотали сапоги стрельцов, спешащих на зов казначея.

— Вот этот сундучок, — деловито распорядился Абрам Соломонович, — на подворье Янки Вдовицы доставьте. Сдадите с рук на руки ей, Ваське или Жучку.

— Это с чего бы Ваське и Жучку? — насторожилась Василиса.

— Так они все равно одним табором живут, — пожал плечами казначей. — Зачем зазря служивых от дел отвлекать? Пусть сундучок сдают и обратно сюда, казну царскую охранять. — Абрам Соломонович ласково погладил оставшиеся в сокровищнице сундуки, бережно сложил расписку Виталика вчетверо и засунул ее себе в карман.

— Несите, несите, — подтвердил стрельцам распоряжение казначея Гордон, — не задерживайте, нам еще дела государственные решать надобно.

Стрельцы подхватили выбранный Виталиком сундучок за ручки и с натугой поволокли его к выходу. Виталик проводил их взглядом, и в душе царского сплетника закопошился червячок сомнения. Как-то уж слишком легко державный расставался с такой огромной суммой, да и Абрам Соломонович, чуть не приплясывал от радости, словно только что совершил самую лучшую сделку в своей жизни. Однако было уже поздно: сундучок благополучно покинул царскую казну, а расписка покоилась в кармане казначея.

— Предлагаю отметить рождение новой силовой структуры рюмочкой анисовой, — азартно потер руки державный, подхватил Виталика и Василису под локотки и потащил их за собой.

— Ни в коем случае! — заволновался царский сплетник. — Знаю я эти рюмочки! Сейчас опять завертимся, и вся работа побоку! Не знаю, как у тебя, царь-батюшка, а у меня еще дела!

— Не выпить за такое дело — значит на корню его сгубить! — укоризненно гудел Гордон, стремительно шагая по коридору.

Царь затащил жену и Виталика обратно в кабинет и выудил из секретера солидный пузырь анисовой.

— Так, царь-батюшка! Если ты меня сейчас заставишь пить, я сразу подаю в отставку! — уперся юноша.

— Да ты что, сплетник, благодетелю перечишь? — рассердился Гордон.

— И правильно делает! — поддержала юношу царица. — Принимай, боярин, свой новый знак отличия — и за работу.

Василиса кивнула на сверкающий рубиновыми каплями в ореоле брильянтовых брызг значок ЦРУ, сиротливо лежащий на столе.

— И это тоже забирай, — сдался Гордон, отставляя бутылку в сторону. Царь выудил из ящика стола серебряные значки с надписью ЦРУ размером поменьше. — Я и твоим орлам приказал такие же соорудить. Они у тебя кадры уже проверенные. Так что с этого момента за мою безопасность отвечаешь ты.

— Дай хоть пару дней на раскачку, — сердито буркнул Виталик, распихивая значки по карманам. — Людей подготовить, кого надо проинструктировать.

— Два дня потерпим, — ответила за Гордона царица. — Да, сокол мой ясный, а тебе не кажется, что такие назначения надо фиксировать царскими указами?

— И то верно! — хлопнул себя по лбу Гордон — Давай, Василисушка, писаря сюда.

Царица сделала пасс рукой, и часть стены отъехала в сторону, открывая проход в тайную комнату. В комнате, за накрытым столом, который буквально ломился от яств, сидел понурый писарь Прошка. Неподалеку стоял еще один стол, заваленный бумагами и всякими писарскими принадлежностями.

— Иди сюда, — приказал ему Гордон, — царский указ писать будешь.

Прошка с трудом вылез из-за стола, взял лист бумаги, чернильницу-непроливайку, гусиное перо и поплелся на зов державного.

— Царь-батюшка, да устал я уже твоим личным дневником работать. Бога ради, назначь на другую должность. На волю хочу!

— Нельзя, Прошка, тебе на волю, слишком ты много знаешь. И чем ты, собственно, недоволен? Ешь-пьешь вволю, все с царского стола. Вон какую ряху за это время наел.

— Доволен, всем я доволен, царь-батюшка. Мне бы только добраться до глотки того, кто тебе эту идею с дневником подкинул, — обжег Прошка взглядом Виталика.

— Это когда я такую идею подкидывал? — удивился сплетник.