Царский сплетник

— Со скидкой, — сердито мотнул головой насупившийся купец.

— Золотая тараномка получилась.

Однако торговаться царский сплетник не стал, развязал кошель и честно отсчитал три рубля.

— Как же мы с этим мешком по рынку мотаться будем? — опомнился он, — Может, отнесем его сразу ко мне домой и вернемся обратно?

— Не, — отмахнулся кузнец, — с собой таскать буду.

— А не устанешь?

— Да чего тут носить-то? Вот помню, в детстве батяня заставлял меня наковальню двигать. Он как на глаза слабый стал, все место ей получше подыскивал. То там ему не нравится, то сям, щурится, присматривается — видел-то уже плохо. По три часа за ним с наковальней по кузне бегать приходилось. Вот это было тяжело. А это чё? — подкинул Левша на плече мешок.

— Да, неплохую он тебе тренировку устроил, — хмыкнул царский сплетник. — Ладно, пошли.

Не успели они выбраться из соляных рядов, как юноша услышал ласкающие слух звуки:

— Шаурма, шаурма, горячая шаурма!

— Ух ты! — облизнулся Виталий. — Родным Рамодановском запахло. Ваня, ты когда-нибудь пробовал шаурму?

— Пробовал, — поморщился кузнец. — Я эту шурпу не очень люблю.

— Ваня, это не шурпа, а шаурма. Шурпа — это суп из баранины.

— Наши щи лучше! — категорично заявил Левша.

— С тобой все ясно, — пробормотал юноша, спеша на голос зазывалы.

— Барин, да это же такая гадость! Тут при базаре харчевня есть. Пойдем лучше там откушаем.

— Вот дела сделаем и откушаем. А сейчас нам надо просто перекусить. Опаньки! — невольно тормознул юноша, увидев торговца шаурмой.

— Чего такое, барин?

— Да нет, ничего.

Внимание царского сплетника привлекла характерная тюбетейка на голове торговца, хотя остальной наряд — косоворотка, лапти, портки да и вообще славянская внешность продавца — этой тюбетейке явно не соответствовали.

— Падхади, дарагой купец, — старательно коверкая речь, начал зазывать Виталий продавец, заметив, что тот сверлит его взглядом, и начал подсыпать зелень на лаваш, — сэйчас такой шаурма заверном! Хочеш — со свыньей, хочэш — с каровой, хочэш — с барашком!

— А твой барашек раньше не мяукал?

— Слюшай, абижаэш, да!

— И не гавкал?

— Нэт!

— Тогда давай со свининой.

— Вах! Сэйчас тэбэ будет натуралный свынья! — заверил клиента торговец, подсыпая в жаровню углей.

— Ты б под горца не косил, родимый, — попросил его царский сплетник, — Шаурма — туркменское блюдо.

— Вах! Я туркмен!

— Тогда скажи мне, чурка славянская, откуда у тебя такая рязанская морда?

— Слушай, ну чего пристал? — надулся продавец. — Мне хозяин по-русски говорить запретил, чтоб клиент лучше шел.

— А-а-а… так ты по-иноземному, оказывается, говорил. Тогда понятно. И тюбетейка поверх лаптей тебе восточного колорита добавляет. Ну вылитый чучмек. Ладно, давай сюда свою шаурму. Но если она у меня во рту замяукает или загавкает…

— Мы в сыром виде не подаем. — Торговец поспешил завернуть шаурму слишком грамотному клиенту, — Две копейки.

— Озверел? — возмутился Иван, — За такую дрянь целый грош?

— Спокойно, Ваня, не обеднеем. Виталик расплатился с продавцом.

— Ну что, барин, куда теперь тебя вести? Может, прямо сразу в лавку иноземную?

Юноша отошел от торговца шаурмой шагов на десять, остановился и отрицательно помотал головой:

— Я на ходу есть не люблю.

Царский сплетник принялся неспешно жевать шаурму, краем глаза следя за русским чуркой. Уж больно он смахивал на молодчиков с чертовой мельницы.

— Я тогда тоже перекушу, — Ваня спустил мешок на землю и тормознул пробегавшего мимо них лотошника, — Пироги с зайчатиной есть?

— Есть. Свеженькие. Вчера еще бегали.

— Почем?

— Полушка пара.

— Во, барин. И дешевше и вкуснее!

Купив на полушку пару пирожков, Левша с наслаждением зачавкал. В этот момент к продавцу шаурмой подошли два молодца. Судя по разделенным прямым пробором прилизанным волосам и характерной для этой братии одежде, это были приказчики. Юноша напряг слух.

— Вах! Мой самый дарагой клыент! Вам как обычно, уважаемые? — начал рассыпаться перед ними торговец.

— Как обычно, — мрачно буркнул один из приказчиков.

Если б Виталий специально не приглядывался, ни за что бы не заметил, как ловкие пальцы продавца вместе с мясом завернули в лаваши продолговатые мешочки.

— Из самого лючшего барашка шаурма! Толко для вас, дарагие пакупатэли!

Приказчики извлекли из карманов кошели, не развязывая, кинули их на прилавок и молча удалились.

— Так. Кажется, я вышел на распространителя наркотиков, — удовлетворенно хрюкнул Виталий, дожевав шаурму, и вытер тыльной стороной ладони жирные губы.

— Чего? — не понял кузнец.

— Преступность, говорю, процветает. Нариков я уже засек. Вон пошли, болезные. Может, у вас и проституция есть?

— Не! Таких болезней, прости господи, у нас нет, — добил второй пирожок Левша.

— Это не болезнь. Это женщины такие.

— Во Бог имечко им дал!

— Для девок гулящих имечко самое то, — успокоил его Виталий. — Так у вас есть такие?

— Гулящие-то? Да где ж их нет? У нас в Нижнем граде цельный квартал для них отведен.

— Часто захаживаешь? — рассмеялся царский сплетник.

— Дык… неженатый я…