Афанасий.
Как знать! Отец его покойный так до самой своей смерти взрослым не стал.Андрей.
Да, на хорошую должность я попал, ничего не скажешь — царский шурин. Из всех царских шурьев знаменитейший — Борис Годунов. Более всего прославлен тем, что младенца зарезал. Бориса Годунова из меня не выйдет, это как Божий день. А вот зарезанным младенцем вполне могу стать.Афанасий.
Андрей, тут тетка твоя меня из дому гонит.Андрей.
Нас обоих!Афанасий.
Поехали на Воробьевы горы!Андрей.
О, это чудо какое место! — И там такая церковь деревянная! А какие там пироги, до сих пор забыть не могу!2. Афанасий и Андрей едут в санях по заснеженной дороге
Афанасий сам правит.
Афанасий.
Ты завтра опять туда не пойдешь?Андрей.
Нет, не пойду. Мне Василий наказал, чтобы я туда до свадьбы носа не совал, вот я и слушаюсь.Афанасий.
Да, это счастье, когда есть, кого слушаться. А что тамАндрей.
Да не заметят. Сегодня не заметили, и завтра не заметят. — Я деревенщина, годами молод, робею!А я не то что робею, у меня мороз по коже! Как представлю себя за одним столом с Борисом Ивановичем, которого весь народ проклинает!.. «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую».
Афанасий.
Лет полтораста. Точно не помню. Сосчитать надо.Андрей.
А вдруг — тогда не состоялось, а теперь состоится? Вот будет счастье! Морозов со своими присными в преисподнюю провалится!Афанасий.
А ты в рай вознесешься.Андрей.
А я и так в раю!Афанасий.
Что ты сказал?Андрей
Афанасий.
Нет, прошла как-то.Сани мчатся на Воробьевы горы.
3. Харчевня на Воробьевых горах
Множество народу за столами.
Андрей и Афанасий входят и усаживаются за свободный стол. Хозяин поспешно бросается к ним, признав в них «господ».
За соседним столом сидят трое: один старик и двое парней. Стараются говорить негромко. Андрей и Афанасий прислушиваются к их разговору.
Старик.
Речка там есть такая, зовется Тура. Вот по этой речке они и селятся. — А люди там нужны, и потому власти не слишком допытываются, кто, да почему. А уж если кто с семьей приедет, то сразу видно, что не лихой человек, а добрый хозяин.Первый парень.
С малыми детьми в такую даль пускаться — страшно.Старик.
А он вот не побоялся. Решил, что новых законов дожидаться — еще страшнее.Стол в дальнем углу.
За ним сидят трое мужиков и одна женщина в некотором подпитии.
Женщина.
Бояре-то дочек своих в парчу обрядили, жемчугами увешали! А она-то, голубушка, в простом сарафане вышла. А он-то, как увидал красоту ее несравненную, так только ей кольцо и отдал.Мужики.
Ай да царь! Ай да наш Алексей Михайлович!Сидящие за ближайшим столом слышат этот разговор. Один из них, мужик средних лет, покачивает головой.
Мужик.
Да, невесту себе государь выбрал. Хорошо сделал. Дай ему Бог! А то отец его сначала одну выбрал, потом другую пришлось, а потом и третью. — А в народе про это говорили: в Смутное время каждое утро с новым царем просыпались, теперь же — с новой царицей.Стол в другом углу.
За ним сидит один мужик. К нему подсаживается второй с озорным выражением лица. Второй смотрит первому прямо в глаза.
Второй
Первый посетитель застывает с непередаваемым выражением лица и сидит так с полминуты.
Первый
Тот же стол рядом с Андреем и Афанасием. Мужики, презрительно покосившись в сторону господ, продолжают свой разговор.
Второй парень.
В казаки всегда можно податься.Первый парень.
А семья?Старик.
У кого к чему душа лежит. Главное — время не упустить. А упустишь время — и получишь: семь дней на барина работай, семь ночей на себя.Второй парень.
Все к этому идет.Старик.
Вот я и говорю про эту речку. Зовется Тура. Там уже многие осели. Как туда попадают, как добираются — все известно.Андрей и Афанасий доели все пироги, допили содержимое кружек. Афанасий вручает подбежавшему хозяину деньги. Они выходят к своим саням, дают монетки мальчишке, сторожившему сани, едут обратно.
В санях.