Царский зять (3)

— Здесь не поднимут ни в коем разе! Ибо с турками и татарами сечи предстоят страшные — и так пять лет кровь потоками льется. Потому каждый беглец, что на мои земли приходит, вольность получает — мне воины нужны, и при том они должны трудолюбивыми страдниками оставаться, хлеб растить и железо плавить нужно!

— Понимаю это, муж мой, но еще не привычны мне как-то порядки в нашем царстве-королевстве. Как язык готский, коему учусь каждодневно, майн херц. И раскольников ты привечаешь — раньше они в Сибирь бежали, а теперь за Донец идут толпами…

— Так ли нам тут важно сколько перстов при молитвенной службе складывать?! Никон раскол учинил — а что ему греческие патриархи писали?! Так нет же — уперся, вознесся гордыней — себя с царем, твоим отцом сравнивать стал?! Потому я брату Федору и отписал — раз не нужны людишки эти, всех тут привечу, мне ведь степь Таврическую заселять нужно, благо ногайцев за Днепр изгнали. Здесь христиан всякого толка уйма проживает — армяне, греки, готы, поляки и потомки генуэзцев, сербы и болгары, наши невольники бывшие. Митрополиты терпимы и всех под одну гребенку не подводят, толерантность проявляют, ибо в любой момент магометане напасть могут в силе тяжкой. И устроят нам тут резню великую, если супротив них держаться не будем людно, купно и оружно.

— Толерантность? Терпимость, значит, по-латыни, — негромко произнесла Софья, а Юрий даже не удивился — жена получила немыслимое для этого времени образование, ведь эпоха феминизма наступит через триста лет. Тут принято считать, что женщин учить незачем — от баб требуется за хозяйством присматривать, да детей рожать.

— Так и ты будь терпеливой, любовь моя. Мы все в Христа веруем, это дело первое, а обрядовость вторична.

— Патриарх Иоаким не приемлет наших порядков, государь. Обвиняет тебя чуть ли не в отступничестве, за малым еретиком али схизматиком не называет. Против моего замужество яро выступал, брат его едва переупрямил. Теперь в Преображенское ездит постоянно, на поклон царице Натальи Кирилловне. Призывает сохранить древнее ромейское благочестие, а Немецкую слободу заразную сжечь!

— Не пошел бы он на хрен со своими советами! Начетник, дальше собственного хе… то есть носа не видящий! Полки иноземного строя Чигирин отстояли, когда дворянское ополчение и московские стрельцы струсили. И если слободу сожгут, то все наемники разбегутся. Тот же Патрик Гордон, что здесь отлично воевал — он ведь католик, шотландец. Ишь ты, новую Варфоломеевскую ночь решил на Руси устроить?!

Юрий чуть ли не взбеленился, однако нежные прикосновения жены его успокоили. Хотя, если признаться честно, о парижской резне, что случилась столетие назад, ему митрополит Мефодий недавно поведал.

— Я только здесь, в нашем царстве поняла, что порядки иные быть могут, справедливые. И гонений не нужно на сторонников «старого обряда» устраивать, хотя до свадьбы считала, что скверну каленым железом выжигать нужно. Дура тогда была…

Софья погладила ладошкой его грудь, успокаивая нежными прикосновениями. А Юрий отметил, что жена все чаще и чаще стала называть Боспорское царство и Готское королевство «нашими». И это был добрый знак — Софья явственно показывала, что московские порядки для нее остались в прошлом. Теперь она живет исключительно делами новой для нее родины мужа, так как все считали Юрия законным и вполне легитимным правителем не только занятых земель Донбасса, Тавриды, Крыма, Тамани и части Дона, но даже находящейся под властью Польши Червонной Руси.

— Нельзя свары церковной устраивать, муж мой. Но Иоаким патриарх Московский и всея Руси, а твои митрополиты экзархаты в епархии Константинопольского патриарха. Киевский митрополит, старец Антоний скончался, а местоблюстителем сейчас там Лазарь, архиепископ Черниговский. Он желает самостоятельность митрополии отстоять, а не войти в церковь нашу купно и полностью. И на Москве в клире поговаривают, что в том ты его строптивость подстрекаешь и на свою сторону склоняешь, всячески улещивая. Правду ли говорят, муж мой?

Юрий лежал, не отвечая на заданный Софьей вопрос, но продолжая крепко обнимать супругу. Да что и говорить было ей в ответ, если тайные переговоры на самом деле велись…

Глава 3

— Страшная штука — нетерпимость к иному образу мыслей, к другим взглядам, традициям, обычаям, жизненному укладу! Скажи мне честно, Софа — московские бояре примут наш порядок «новорусский»?

Последнее слово Юрий произнес без всякой издевки — время малиновых пиджаков и толстых золотых цепей ему пришлось видеть только в кинофильмах. В сложившийся Новой Руси жизненный уклад сильно отличался не только от порядков московского царства, но и Гетманщины со Слобожанщиной. Однако по части самоуправления был близок с запорожскими и донскими казачьими городками.

И при этом на прерогативы его царской и королевской власти никто не посягал — все жители прекрасно понимали, что нужна жесткая «вертикаль власти», как сказали бы из телевизора в будущие времена.