Царское время

– Зря вы так! – возразил приват-доцент, философ Новгородцев. Он был еще молод и не забыл видать студенческие голодные и бедные годы. Четыре рубля – это возможность снять хоть и худой, но угол! А десяти рублей хватит еще и на щи с житным хлебом! («Положим, на пустые щи конечно!» – при этой мысли живот приват-доцента напомнил о временах студенчества ощущением неизбывной пустоты в желудке).

– Что меня более всего затрудняет в предлагаемом, – Боголепов был сама серьезность, – так это граница между правами учащихся за плату и казеннокоштных. Да и в общем смысле… Мы знаем благодаря Уставу, что входит в обязанности наши и студентов – но вот как это сопрягается с правами?

– Позвольте, Николай Павлович, высказать мнение по этому поводу? – с места поднялась Ковалевская.

Я как раз хотела высказаться… В заграничных университетах и высших школах давно уже в ходу «контракт на обучение» – в котором соответственно среди прочих есть раздел права и раздел обязанности.

– Это годится для студентов обучающихся за плату, – хмыкнул профессор Гамбаров с кафедры гражданского права. Но что касается тех кто поступил за счет казны – тут как быть?

– Отнюдь! – покачала головой Софья Васильевна. Ведь по сути – за них ведь тоже вносится плата – пусть и государством. И соответственно контракт на обучение то же – всего лишь в нескольких пунктах разница.

– Несколько секунд общество взирало на нее с откровенным изумлением.

– Господа! – воскликнул профессор уголовного судопроизводства Вульферт. Как правовед я испытываю откровенный стыд – что столь очевидный выход нам подсказали со стороны!

– Думаю что юридический факультет в ближайшие дни разработает проект образовательного договора! – тут же как ни в чем не бывало, взял ход обсуждения в свои руки ректор.

…Расходились уже в глубоких сумерках.

– Неужели это то о чем мы мечтали? Царь-либерал… – забывшись пробормотал Столетов, когда они вышли из парадной Московского университета.

Оказавшийся поблизости Боголепов покачал головой.

– Да нет же! Вспомните слова профессора Ковалевской. Ему нужна грамотная Россия – дабы быть вровень с соседями. Конечно же будучи служителем наук я это всецело одобряю, – опять же просвещение есть начало свободы – как говорили еще энциклопедисты… Но вот что до либерала… – ректор вздохнул. Поверьте старому человеку, помнящему еще николаевские времена! Нет – Он кто угодно только не либерал. У тигра лапы тоже мягкие, но вот когти ох какие острые! Не приведи Господи, если он их выпустит! Или забыли как не так давно он с нами разговаривал…

В тот же момент на другой московской улочке беседовали два других профессора – но уже с историко-филологического факультета.

– Право же я не знаю, – размышлял вслух экстраординарный профессор кафедры русской истории Барсов, и в голосе его звучала явная растерянность. Георгий Александрович … его решения… Они парадоксальны и выверены! Это не похоже ни на его великого деда ни тем более на отца… Некоторые вспоминают Петра Великого – но то был совсем другой царь… Буря, натиск, ураган… На слом все что стоит на пути без разбора… А тут прямо таки математический расчет и вместе с тем непреклонность! Как в шахматы грает – честное слово!

– Вы знаете, Евгений Василевич – качнув высокой бобровой шапкой, сообщил собеседник – глава кафедры мидиевистики Виноградов. Я тут пытался искать какое-то совпадение по характеру… И мне кажется – нашел… – и словно опасаясь чего то вполголоса. вымолвил. – Может быть – новый Иоанн Третий пришел к нам в лице этого мальчика?

– Дай Бог, чтобы не Четвертый! – ответил Барсов. И повторил – Дай то Бог! «Но впрочем – в свой срок мы это узнаем!»

* * *

20 января 1890. Санкт-Петербург. Министерство просвещения.