Царское золото

14 августа рассерженный Троцкий предупредил свои войска: «Если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым — командир. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули».И далее грозил казанцам: «Всякий, кто во время господства чехо-белогвардейцев оказывал им содействие, будет расстрелян».

А 15 августа телеграфировал Ленину: «Я строю организацию в расчете на длительную войну. Нужно эту войну сделать популярной. Нужно, чтоб рабочие почувствовали, что это наша война. Пошлите сюда корреспондентов, Демьяна Бедного, рисовальщика».

Особо деморализующее влияние на войска КОМУЧа и эвакуацию золота оказывала авиация Троцкого, в распоряжении которого было около 40 аэропланов и два привязных аэростата.

Летчик А. Григорьев рассказывал позже о том, как авиаторы вели разведку и нападали на неприятельские пароходы и баржи. Георгий (Генрих) Мейрер вспоминал:

«Как-то раз “Вульф ” стоял, пришвартовавшись к базе береговой обороны. Мичман М.(Мейрер писал о себе в третьем лице. — В.К.) был предупрежден армейским штабом не стрелять по аэропланам, которые вскоре должны появиться, так как это будут аэропланы белых. Действительно, показалась парочка аэропланов, и вся команда “Вульфа ” и штаб обороны высыпали на палубу на них посмотреть. Вдруг от них отделились пакетики и полетели вниз. В мгновение ока “Вульф”навел свое зенитное орудие и начал стрелять. Бомбы разорвались на барже и на пристани, у которой стояли база и “Вульф ”. Своей стрельбой “Вульф ” вышиб почти все стекла на базе, чем вызвал большое негодование всего ее населения».

Банковский сторож Банников в сентябре 1918 года показал в ходе внутреннего расследования, как во время эвакуации ценностей из хранилища на пристань контролер Казанского отделения банка Ф. Гусев «грозил расстрелом, когда некоторые разбежались при виде аэропланов».

А Петр Марьин в 1929 году вспоминал:

«В это время Казань уже стала обстреливаться с того берега Волги красными, а днем шла бомбардировка с аэропланов. Поэтому вагоны трамвая подавались с вечера и шли с потушенными огнями. Особенно опасным местом было большое открытое место между окраиной города и пристанями, которое усиленно обстреливалось по ночам. Пароходы и пристани были без огней, так как временами также подвергались обстрелу. Иногда пароходы снимались с пристаней и временно отходили, погрузка прерывалась. Были случаи возврата трамвайных вагонов. При этих обстоятельствах у служащих, которые должны были сопровождать ценности и сдавать их приемщикам на пароходах, явно не было желания сопровождать эти ценности в трамвайных вагонах. Но в то время рассуждать, а тем более не повиноваться нельзя было. Случалось, что некоторые пытались не являться на службу, но таких разыскивали в городе и приводили силой.