Царства смерти

Мне не доводилось встречаться с молодым джаддианским князем, я даже голограммы его не видел. Члены эали аль’акран, джаддианские палатины, никогда не появлялись на публике без масок, разукрашенных фарфоровых накладок, которые передавали выражение их лиц. Маски символизировали границу между человеком и его статусом, напоминали о том, что нельзя смешивать политику с личными эмоциями, – впрочем, не мне делать выводы об этом. В результате и сам Алдия дю Отранто, и его воинственный внук были хорошо известны по всей галактике, но их лиц так никто и не видел – в отличие от нашего святого императора и его предшественников, глядящих на нас со множества портретов и золотых хурасамов.

– Безусловно, – ответил магнарх после некоторых раздумий. – В военном министерстве утверждают, что его армия насчитывает двести миллионов клонов-мамлюков.

Я почувствовал, как будто на мне самом была джаддианская маска, у которой отвалилась челюсть.

– Двести… миллионов? – неуверенно повторил я.

В горле вдруг пересохло. Это была невероятная прорва, почти равная общей численности Имперских легионов и личных армий больших и малых домов центаврийских провинций, вместе взятых.

Многие забывали, что клонирование – дубликацию – Капелла считала одним из смертных грехов. Джаддианцы завоевали независимость в первую очередь благодаря нелегальному созданию армий клонов, и до войны со сьельсинами эти же армии защищали восемьдесят одну провинцию Джадда от посягательств Соларианской империи. Если джаддианцы всерьез решились внести столь весомый вклад в военное сопротивление захватчикам, то с помощью клонов-мамлюков мы могли бы прогнать сьельсинов раз и навсегда.

– Демоны разбегутся, поджав хвост! – воскликнул Венанциан. – Однако нам придется несколько десятков лет подождать их прибытия.

Я кивнул, по-прежнему не в силах в это поверить. Джадд раскинулся на внешнем краю галактики, у самой дальней границы империи, в десятках тысяч световых лет от Несса и линии фронта.

– А мы можем им доверять? – спросил я.

Уж у кого у кого, а у меня не было причин сомневаться в джаддианцах, ведь моя злополучная экспедиция к Воргоссосу началась благодаря помощи сэра Олорина Милты и его сатрапа, но от одного упоминания такого количества воинов кровь стыла в жилах.

Наш флаер замедлился над посадочной платформой на верху сухого дока.

– Князь Алдия – закадычный друг его величества, – ответил магнарх, откидываясь в кресле. – Думаю, опасаться нечего. Мы усилили набор рекрутов во внешних провинциях. Император хочет, чтобы к концу века наша пехота не уступала в численности джаддианской, не говоря о кадрах для флота, которые нужно будет подготовить и распределить на новые строящиеся корабли.

Вскоре наш шаттл приземлился, и лорд Венанциан поднялся с кресла. Я сопровождал его в ходе инспекции строительства нового дредноута. Нареченный «Охотником», этот стомильный корабль должен был стать одним из крупнейших в имперском флоте, способным потягаться даже с «Демиургом» Кхарна Сагары и кораблями-странниками Возвышенных. Каркас собирался на орбите одного из пяти спутников Несса, а большинство деталей – на Земле, где притяжение скорее помогало, нежели мешало строителям. Постепенно компоненты поднимали в космос с помощью невероятно длинных кабелей и уже там устанавливали на корабль.

Помощники магнарха, логофеты в серых одеждах и схоласты, молчавшие весь полет, поспешили вниз по трапу. Мы с верховным лордом шли следом.

– И как вам ваш временный отпуск, лорд Марло? – спросил вдруг магнарх, остановившись внизу трапа.

– Что, ваша светлость? – сказал я, вставая рядом.

День выдался погожим, и даже здесь, наверху, ветер едва ощущался. Мои темные волосы полезли в лицо, и я пригладил их назад.

– Эйкана, – уточнил он. – Вы ведь безвылазно провели здесь… кажется, семьдесят лет?

– До Эйканы – шестьдесят восемь, – ответил я.

Магнарх Центавра был стар, сед и сух, но тем не менее смотрел на меня свысока – я был выше обычных людей, но низкоросл для палатина. Я вздернул подбородок, не сомневаясь, что вся наша встреча затеяна ради того, чтобы магнарх – мой тюремщик – мог задать этот вопрос, и сжал кромку черного плаща с такой силой, от которой обычные кости заныли бы.

– Я всю жизнь служу Империи и твердо намерен продолжать.

– Кое-кто из моих советников был уверен, что вы пуститесь в бега, – признался магнарх, разглаживая пурпурную тогу рукой, на которой красовалось одинокое кольцо.

Несмотря на теплое солнце, я почувствовал леденящий кровь и душу холод.

– Сожалею, что разочаровал их, – ответил я, почувствовав вспышку давнего марловского гнева.

– Мне бы не хотелось спускать на вас собак.

Это была неправда. И не фигура речи. Магнарх был известен тем, что в редкие дни отдыха ездил с гончими в горные леса к северу от Сананны и охотился на лис и десятилапых мохнатых саламандр – исконных обитателей этой планеты.

– Уверен, им бы понравилось за мной гоняться, – хладнокровно ответил я и слабо улыбнулся, показывая, что это всего лишь шутка.