Царственный пленник

Я исполнил его приказание. Минуту спустя Зант заглянул снова, покивал, ухмыльнулся и ввел очень нарядного и почтительного молодого человека, который подошел к моей кровати с частыми поклонами и доложил, что он принадлежит к дому принцессы Флавии и что ее королевское высочество прислала его специально, чтобы узнать, как здоровье короля после того утомления, которое его величество перенесли накануне.

– Передайте моей кузине мою горячую благодарность, – сказал я, – и скажите ее королевскому высочеству, что я во всей своей жизни не чувствовал себя лучше!

– Король, – прибавил старик Зант (который, я начинал убеждаться, иногда лгал из любви к искусству), – проспал всю ночь не просыпаясь!

Молодой человек (он напомнил мне «Озрика» в «Гамлете») с поклонами вышел вон. Комедия окончилась, и бледное лицо Фрица фон Тарленгейма призвало нас к действительности, хотя в сущности, комедия становилась для нас действительностью.

– Неужели король умер? – прошептал он.

– Дай Бог, чтобы нет, – отвечал я. – Но он в руках Черного Майкла!

VIII СВЕТЛАЯ КУЗИНА И ТЕМНЫЙ БРАТ

Жизнь настоящего короля, вероятно, тяжела, но исполняющего роль короля, я ручаюсь, гораздо тяжелее. На следующий день Зант научил меня моим обязанностям, что я должен делать и что должен знать, в течение трех часов; потом я наскоро позавтракал. Зант, сидя против меня, говорил мне, что король по утрам всегда пил белое вино и терпеть не мог пряных блюд.

Потом явился канцлер, также часа на три; ему я должен был объяснить, что мой ушибленный палец (мы воспользовались этой раной) мешал мне писать; – началась суета, ссылки на прошлые случаи и так далее, которые окончились тем, что я поставил какой-то знак, а канцлер засвидетельствовал его, с избытком торжественных клятв. Потом представлялся французский посланник, предъявляя свои верительные грамоты; в этом случае мое невежество не имело значения, так как и король знал очень мало. (Мы приняли весь Corps Diplomatinguc в течение следующих дней, переход власти в другие руки требовал всей этой суматохи.)

Наконец я остался один. Я позвал своего нового слугу (мы выбрали, чтобы заменить Иозефа, молодого человека, никогда не видавшего короля), велел принести водки и воды и заметил Занту, что теперь могу надеяться на отдых.

Фриц фон Тарленгейм стоял тут же.

– Клянусь небом, – вскричал он, – мы теряем время. Неужели мы не соберемся задать страху Черному Майклу?

– Тише, сын мой, тише, – сказал Зант, морща брови. – Это доставило бы нам большое удовольствие; но могло бы стоить дорого. Неужели Майкл падет, оставя короля в живых?

– А кроме того, – подсказал я, – пока король здесь, в Стрельзау, на своем престоле, какие могут быть у него неудовольствия против дорогого брата Майкла?

– Неужели мы не должны ничего предпринимать?

– Мы не должны предпринимать ничего глупого! – проворчал Зант.

– Мне это напоминает, Фриц, – сказал я, – содержание одной из наших английских комедий-критик, не слыхали ли вы о ней? Или еще о двух соперниках, наводящих друг на друга револьвер. Я не могу выдать Майкла, не выдавая себя!

– И короля! – вставил Зант.

– А Майкл выдаст себя, если будет стараться выдать меня!

– Это очень мило! – сказал старый Зант.

– Если я буду уличен, – продолжал я, – то стану играть в открытую игру и поборюсь с герцогом; но пока я жду его хода!

– Он убьет короля! – вскричал Фриц.

– Нет! – отвечал Зант.

– Трое из Шестерки в Стрельзау! – продолжал Фриц.

– Только трое, вы уверены? – спросил Зант живо.

– Да, только трое!

– Значит, король жив, и остальные трое сторожат его! – воскликнул Зант.

– Да, вы правы! – подхватил Фриц, с прояснившимся лицом. – Если бы король умер и был похоронен, они все были бы здесь с Майклом. Вы знаете, что Майкл вернулся сюда, полковник?

– Знаю, будь он проклят!

– Господа, господа, – сказал я, – кто эта Шестерка?

– Я думаю, вы скоро с ней познакомитесь, – отвечал Зант. – Это шесть человек, которых Майкл держит у себя в доме; они преданы ему душой и телом. Из них три руританца, затем один француз, один бельгиец и один – ваш соотечественник!

– Они не задумаются зарезать человека, если им прикажет Майкл! – окончил Фриц.

– Может быть, они зарежут и меня? – подсказал я.

– Весьма вероятно! – согласился Зант. – Которые из них здесь, Фриц?

– Де Готэ, Берсонин и Детчард!

– Иностранцы! Ясно, как день. Он привез их и оставил руританцев с королем; это для того, чтобы вовлечь в это дело руританцев как можно дальше!

– Значит, из них никого не было около павильона между нашими друзьями? – спросил я.

– Жаль, что их не было, – отвечал Зант с сожалением. – Теперь бы их было не шесть, а четыре.