Царствие благодати

Так она и сидела, в задумчивости покусывая карандаш и пустым взглядом рассматривая очередную найденную фотографию Невинса. Он стоял — руки в неизменных тонких белых перчатках — и держал перед собой старую книгу. Фотография была напечатана в газете «Ричмонд таймс-диспэтч». Заголовок статьи, к которой относилась картинка, гласил: «Местный коллекционер приобретает ценное собрание».

Речь в статье шла о покупке Невинсом нескольких ценных книг из наследства старой вдовы, которая была родом из почтенной семьи ричмондских табачных магнатов. То, что Невинс собирает книги как частное лицо, новостью для Фелиции не являлось. Но ее внимание привлекло название тома, который Невинс держал в руках: «Пер Гюнт. Генрик Ибсен». Позолоченные буквы на красном фоне. «Что-то знакомое, — подумала Фелиция. — Генрик Ибсен… Не швед ли? Во всяком случае, он точно из Скандинавии. Невинс же в скандинавских книжных коллекциях не разбирается, по его словам». Но здесь он стоит с книгой Генрика Ибсена. Конечно, она допускала, это может быть простое совпадение. Книга на фотографии не была частью зарубежного собрания. Она куплена здесь, в Виргинии. Но почему Невинс выбрал именно ее, чтобы позировать фотографу, если скандинавские книги вовсе его не интересуют?

У нее родилась идея. В верхнем правом углу поисковой страницы «Гугл» она зашла в настройки поиска. Нашла список вариантов в рубрике «Язык поиска». Отметила галочкой шведский, норвежский и датский. В этот раз она запрашивала по полному имени — Джон Шон Невинс. Только одно совпадение. Это оказалась статья на сайте adressa.no. Скорее всего какая-нибудь газета.

Похоже, у него есть какой-то замысел, у этого Невинса. Он старался особенно не светиться в Скандинавии. «И все-таки я тебя нашла», — с торжеством подумала Фелиция. Ее взгляд упал на картинку, сопровождавшую коротенькую заметку. В комнате, которая выглядела так, будто ее обставляли в прошлом веке, с книгами у каждой стены — совершенно во вкусе Невинса, — стояла группа улыбающихся людей. В середине находился Невинс. Его имя упоминалось один-единственный раз, в подписи к фотографии. Ясно, реставратор Невинс здесь не главная фигура. Но что он вообще делает на этом снимке?

Она не могла сама определить, на каком языке написана статья, но домен указывал на Норвегию. А может, фотография сделана вовсе не в Скандинавии? Может, это норвежское сообщение о чем-нибудь произошедшем в Соединенных Штатах? Откуда ей знать? Она продолжала вглядываться в текст подписи. Остальные имена, кроме Невинса, похоже, были иностранными, но все ли они скандинавские, сказать она не могла. Наконец она взглянула на самые первые слова, с которых начиналась подпись: «I Knudtzonsalen». Она открыла ящик стола и достала листок, который ей дал Невинс. Перечитала имя — Broder Lysholm Knudtzon. Knudtzon и Knudtzonsalen. Ей стало ясно: она должна получить перевод этой заметки, и как можно скорее.

Она просмотрела сайт Университета Ричмонда в надежде найти того, кто в состоянии переводить со скандинавских языков. Но не успела она дойти до конца списка сотрудников университета, как ее озарило. Побарабанив немного по крышке ноутбука, на котором работала, она взялась за телефон и позвонила по внутреннему номеру в подвал, в прозекторскую.

— Кнут Йенсен, — ответил голос из глубин. И снова удача! К телефону подошел тот, кто был ей нужен.

— Фелиция Стоун с верхних этажей. У меня к тебе немного необычный вопрос.

— А у меня необычная профессия, так что смелей в атаку, — отозвался Йенсен.

— Твои предки чисто случайно не скандинавы?

— Вот черт, неужели это так заметно? И что меня выдало? Фамилия или голубые глаза?

— И то и другое, — засмеялась Фелиция.

— Хорошо, признаю свою вину. Мой отец родился в Норвегии. Перебрался сюда в возрасте пятнадцати лет вместе со своими родителями. И какое наказание меня ждет?

— Приговор еще не вынесли. Твой отец когда-нибудь учил тебя норвежскому?

— Папа настаивал, что мы теперь американцы. Дома мы говорили только на английском.

— Как жаль.

— Да, жаль. Но этот запрет не помешал моей бабушке разговаривать с нами по-норвежски. Она даже немного учила меня, чтобы я смог читать ей газеты, когда она станет совсем старенькая, как она говорила. Газета называлась «Бергенс Тиденде», родственники каждый месяц присылали ей номер. Бабушка до самого конца сохранила отличное зрение, поэтому много читать вслух мне не довелось. Но сквозь простенький текст продраться могу.

— Тогда ты приговариваешься к получасу незамедлительных штрафных работ у меня в кабинете, — весело сказала Фелиция.

— Обвинен и осужден, а я всего-то по телефону поговорил. У нас что, полицейское государство? — отшутился Кнут Йенсен.

— Нет, у нас полицейский участок, — ответила Фелиция, а про себя подумала: «А мы, часом, не флиртуем?»

— Иду, — отозвался Йенсен и положил трубку.

Кнут Йенсен долго сидел и вникал в текст.