Царствие благодати

Сульсиден — это тронхеймский Акер-Брюгге[31], как его здесь и называют. Но у Сульсидена есть свой шарм, которого не хватает ословскому Акер-Брюгге. Во всяком случае, цены на квартиры здесь не достигают заоблачных высот, бармены в заведениях, расположившихся в старых доках Тронхеймской судоверфи, не похожи друг на друга, а прогулочные катера, стоящие на причале у Недре Эльвехавн, не кажутся бесполезными игрушками. И блюзовые мелодии, иногда звучащие из самого сердца квартала, со сцены Доккехусет, уносят вас от свинцово-серых дождливых дней далеко-далеко, туда, где не сияет солнце норвежского материализма. На самого Синсакера тот же эффект оказывал шрам на лбу.

Сильвия Фрейд жила недалеко от торгового центра, но на другом берегу Нидэльвы. По расположению звонков у главного входа он вычислил, что ее квартира — на втором этаже. Скорее всего она втиснута между двумя выступающими корпусами и лишена дорогостоящего вида на помойки и стройки Браттэры с почти неразличимым Мункхольмом на горизонте, которым наслаждаются жители верхних этажей.

Напрасно Синсакер снова и снова звонил в дверь через каждые полминуты. Не дождавшись ответа, он осознал: Сильвия Фрейд или куда-то вышла, или не откроет дверь ни за что на свете. Он побрел обратно к докам. Присев на скамейку, он окинул взглядом вереницу баров и ресторанов. Солнце уже село, но жара не спадала. В заведения набилось много народу, на воде старого дока плясали отражения ламп и фонарей.

Синсакер отыскал в мобильнике фотографию, которую сделал сегодня с утра. Временной штамп показывал 09:53. Сири Хольм должна была прийти в «Эгон» сразу после того, как он ушел. Он не сомневался: она встречалась с Сильвией Фрейд и незнакомцем. Но зачем?

И самый важный вопрос — имеет ли эта встреча хоть какое-нибудь отношение к убийству Гунн Бриты Дал?

Из Сульсидена он самой короткой дорогой, через Блумстербру, пошел в полицейский участок, заглянул в кабинеты, но не встретил никого, с кем ему необходимо было поговорить. Потом он взял машину. Они же договорились, что в одиннадцать часов он будет в аэропорту.

Когда в половине одиннадцатого из участка ему позвонила Браттберг, он не без удовлетворения сообщил, что уже миновал въезд на платное шоссе в Ранхейме. Начальницу интересовало, где находится осколок лезвия. Синсакер положил его на рабочий стол у себя в кабинете, о чем и сообщил Браттберг.

— Отлично, сейчас скажу Гронстаду, пусть сходит за ним.

— Господи, неужели в это время суток он еще на работе?

— Ну ты же знаешь Гронстада, — засмеялась Браттберг. — Свежие улики действуют на него примерно так же, как листья коки на курьеров у инков.

— Или как «дюрасел» на заводного кролика, — пошутил в ответ Синсакер, прекрасно понимая, что это шутка из репертуара трудоголиков или тех алкоголиков, которые отправляются догоняться прямо посреди ночи.

Часть IV Маска полноценности

Природа — это бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность нигде.

Паскаль, 1670 год

Глава двадцать седьмая

На последнем перелете до Тронхейма в довершение всех бед Фелиции досталось место возле мамаши с грудным ребенком на руках, который явно нуждался в чистом подгузнике. Турбулентность оказалась такой сильной, что во время сорокапятиминутного перелета Фелиции ни разу не представилась возможность встать с места. Когда самолет стал заходить на посадку, она попыталась разглядеть в иллюминаторе Тронхейм, но не увидела ничего, кроме темных ночных полей. Нигде ни огонька, ни малейшего знака человеческого присутствия. Фелиции Стоун и раньше приходилось видеть подобный ландшафт — на Аляске.

Наконец она очутилась в зале прилета маленького аэропорта. Кондиционеры не работали, хотя температура воздуха в одиннадцать часов вечера не сильно отличалась от температуры дома, за океаном.

Она ничего не знала о том, как должен выглядеть встречающий ее полицейский, однако вычислила его мгновенно. Что его выдавало — усталый взгляд, пятна пота на рубашке, которая, на удивление, оказалась из шелка, или то, как он схватился за свой мобильник, так хватается за револьвер ковбой перед поединком?

Синсакер узнал ее столь же быстро, хотя низкий, но странно женственный голос, который он слышал по телефону, не совсем подходил к ее худенькой фигурке. Фелиция Стоун оказалась женщиной лет тридцати, с темными длинными волосами и снежно-белой кожей. Косметикой она не пользовалась, что, на его взгляд, выглядело не совсем по-американски. У нее были большие карие глаза. Синсакеру она понравилась с первого взгляда.