Царствие Хаоса

Новостные ленты взорвались: посыпались теории, обвинения, контртеории, контробвинения, защита и оскорбления — просто чертов судебный зал на радиоволнах. Через несколько часов я перестала их слушать. Я больше не знала, пришельцы ли вызвали биологические изменения в Кротких, или это сделал вулкан, или Большой Взрыв, с которого началась Вселенная. Я была уверена лишь в одном: обитатели корабля выжидают. Если потребуется, они будут ждать многие десятилетия. Пока все, кому сейчас больше тридцати пяти лет, все, в ком осталась красная кровь и умение пускать в ход зубы и когти, все, кто родился до эпохи Кротких, — пока все они не умрут.

Но зачем? Ждут, когда планета окажется населенной только смирными, покладистыми существами, с которыми можно объединиться? Или пассивными существами, которых легко победить?

Внезапно я очень устала. Я хотела спать и страстно, как в пять лет, хотела мороженого. После нашей перепалки Иен оставался в лаборатории. Я, шатаясь, направилась к спальне.

Прозвенел дверной звонок.

Иен? Хочет помириться? Это единственное, что лучше, чем сон. Со слезами на глазах я бросилась открывать дверь.

На пороге стояла моя мать — смертельно бледная, она опиралась обеими руками на трости. Одна из тростей покачнулась, и мать рухнула в мои объятия.

— Ты… не… не отвечала…

Меня затопил стыд, но он сразу сменился гневом. Это был привычный гнев, тот же, что я испытывала с тех пор, как мне исполнилось десять. Я резко сказала:

— Конечно, не отвечала! Ты меня дергала по двадцать раз в день. Никто в здравом уме не выдержал бы такое! Ты с ума сошла, проехать весь этот путь, в твоем состоянии?.. Как ты вообще добралась?

— В бронированном… такси…

— Черт побери, садись же скорее!

Я посадила ее на диван, принесла ей стакан воды и смотрела на ее дрожащие ноги и подергивающееся лицо, как будто твердый взгляд мог проникнуть в ее череп и ввести туда немного здравого смысла. Бронированное такси стоит целое состояние. Поездка стоила матери всех ее сил. И я знала, что будет дальше.

— Софи, — сказала она, когда пришла в себя достаточно, чтобы начать говорить. — Ты должна поехать!

— В поселок, — добавила я.

Глупо. Конечно, в поселок. Куда же еще? Всю нашу жизнь для матери самое большое значение имело благополучие Кэрри. Я переступила с носков на пятки, словно готовясь к драке.

Но мать на мгновение отвлеклась.

— У тебя тут бардак. И пахнет. И ты пахнешь. — А потом: — Где Иен?

Я не хотела обсуждать Иена.

— Что происходит в поселке? Новые нападения?

— Пока нет. Нет… Там медведи!

— Медведи?

— Целый табун! Они влезают в дома и забирают еду, а вчера один убил одного из друзей Кэрри! Помял его до смерти! — Мать заплакала.

С тех пор как ее болезнь обострилась, она легко плакала — эта женщина, которая никогда не плакала, когда я была ребенком. Раньше она была прочнее стального кабеля, и ее слезы казались мне чем-то физически неправильным, как если бы у нее вдруг вырос второй нос. Но даже я, городская женщина, знала, что медведей обычно можно отпугнуть шумом и размахиванием руками. И все равно…

— Мама, ты хочешь сказать, что чокнутые пацифисты вроде Кэрри даже с животными не могут бороться? Ни с медведями, ни с дикими кошками, ни даже с тиграми, если какой-нибудь тигр забредет в округ Эри?

— Могут, конечно. Но у них нет оружия, нет ничего, чтобы бороться с медведями!

Страх на лице этой пожилой женщины вдруг сменился странным достоинством. Она тихо сказала:

— Все, что я хочу от тебя, чтобы ты съездила туда и отвезла им ружье. Большое ружье. Больше ничего.

— Они его не возьмут.

— Раньше не взяли бы. Но теперь, может быть, и возьмут. Из-за медведей.

Ее взгляд не отрывался от моего лица. Она сидела в моей провонявшей квартире на моем жутком диване, выпрямив, насколько могла, свою слабеющую спину, подняв ко мне свое измученное лицо. Она бралась за все виды самых жалких работ, чтобы обеспечить Кэрри и мне достойную жизнь — тогда, в другом мире, когда люди, которые не были Кроткими, еще могли позволить себе достоинство.

— Ладно, мам, — устало сказала я. — Дождемся рассвета, и я отвезу Кэрри ружье.

* * *

Я взяла из арсенала Иена дробовик двенадцатого калибра, много патронов и пистолет сорок пятого калибра — у пятидесятого калибра слишком сильная отдача, так что я плохо с ним управлялась. Подумала, не прихватить ли «АК-47» — какая нужна мощь, чтобы остановить медведя? Но все же оставила автомат дома.

День был ясный и теплый. Примерно в полумиле от поселка Кротких какие-то люди разбили в поле целый лагерь. Еще пару недель назад их там не было. Прошлым летом на этом поле паслись коровы. Не знаю, что с ними случилось. Съели, наверное. Теперь же появился городок из потрепанных палаток, нескольких машин и древний автофургон. На таком удалении от Буффало палаточные городки редко разбивались, пока урожай не поспеет для сбора — или воровства. А сейчас только май.

Потом я увидела флаг.