Царство. 1955–1957

— Нет, Коля, туда мы не поедем. Товарища Шепилова пошлем. Пусть передаст от всего Советского Союза революционный привет. Поедешь, Дима?

— Если партия скажет, поеду.

— А я кто тебе, уже не партия? — ухмыльнулся Хрущев.

— Извините! — смутился Дмитрий Трофимович.

— Шучу, шучу! — миролюбиво отозвался Никита Сергеевич и повернулся к председателю Совета министров. — Сегодня, Коля, у нас на повестке дня Германия. К восточным немцам отправимся, посмотрим им в глаза. Надо понять, готовы друзья-немцы к социализму или притворяются. И с западными немцами пора в диалог вступать.

— Может, стоит военнопленных отпустить? Уже десять лет, как немцы в плену сидят, — проговорил Микоян.

— Канцлер Аденауэр в сентябре приезжает, — снова сказал Шепилов.

— Надо немцев отпускать. Пусть это будет жестом доброй воли, — высказался Николай Александрович. — А не отпустим, так они перемрут.

— Перемрут, не перемрут, а война была! — назидательно ответил Никита Сергеевич. — Съездим, Николай, в Берлин, а там видно будет.

— Я в Германии не был, — пробасил премьер.

— Особо остро стоит югославский вопрос, — добавил Хрущев. — Как Сталин с Тито поссорился, мы с югославами на ножах. Совсем это ни к чему!

— Кровавая собака Тито! — применив сталинское определение, цинично ухмыльнулся Микоян.

— Точно, точно, так Тито называли! — оживился Николай Александрович.

— Югославия на Балканах должна стать надежным плацдармом социализма! — определил Хрущев. — Мириться надо ехать.

— Примет ли Тито? — засомневался Микоян.

— Добьемся встречи! — безапелляционно решил Хрущев. — Может, поначалу в Югославию рванем, а после — в Берлин.

— Можно и так! — не возражал председатель правительства.

— И об Индии помнить надо. С Индией у России целая эра впереди! Так что, Николай Александрович, не простые предполагаются гастроли.

— Молотов подскочит. Как так, скажет, без него решили?! — покачал головой Анастас Иванович.

— Вячеслав, окуклился как гусеница! А время пришло новое, горячее, только успевай поворачиваться! Дождется — попрем с работы! В Англии самого Черчилля на отдых отправили, не постеснялись, а мы все — Молотов! — заикаемся. У Черчилля заслуг больше, чем у Молотова. Молотов в сморчка на посту министра иностранных дел превратился, а все паясничает. У англичан рука не дрогнула Черчилля сменить, и у нас не дрогнет!

— Не помогает, так хоть бы не мешал! — буркнул Булганин.

— С прошлой недели Антони Иден английский кабинет возглавил, — опять дополнил Дмитрий Трофимович.

— И ведь без Черчилля землетрясения не произошло! — уставился на Шепилова Никита Сергеевич. — Все мы не вечные. Придет время, и мы будем места освобождать, даже с удовольствием, пусть молодые, более грамотные работают. В этом основной принцип социализма, а не так, чтобы до ста лет тебя в кабинет приносили. Вот Дима Шепилов, чем не министр иностранных дел?

— Во-во! — поддакнул Булганин. — Значит, и Англия у нас в списке?

— Поездок хватит. Анастас Иванович на хозяйстве останется, товарищ Жуков тыл прикроет. Такой расклад. Можно смело путешествовать.

— Что-то мы отвлеклись от главной темы, позвольте мне сказать? — Микоян поднялся с места.

Невысокий, щупловатый, с жесткими кучерявыми волосами, всегда улыбчивый и располагающий к себе, Анастас Иванович за последний год стал очень близок к Хрущеву.

— Если человек доживает до того времени, когда у него появляются внуки, значит, к нему благосклонна судьба, — начал он. — Ты, Никита, дожил до внуков! Хочу пожелать, чтоб был у тебя не один внук. Чтобы почаще радовали тебя дети внучатами, потому что маленькие детки — это не просто радость, а радость, помноженная на счастье! Как однажды подметил Георгий Константинович, ради детей, мы, в сущности, и живем на белом свете. За тебя, дорогой друг, и за маленького Никитку!

— Ура! — высоко поднимая рюмку, крикнул Жуков.

— У-у-р-р-а-а-а!!! — прокатилось по столовой.

— Дайте слово опоздавшему! — не допуская передышки, потребовал Серов, он появился за столом последним, и, встав перед Первым Секретарем, заговорил: — Я очень рад, что в семье Хрущевых пополнение, рад за Раду, за Алексея и, конечно, рад за вас с Ниной Петровной. Сердечно поздравляю! — чокался Иван Александрович. — Надеюсь, что скоро и мы с Анютой пригласим в гости, мы тоже ждем пополнение, — признался он.

— А уж мы как с Галей стараемся! — заулыбался маршал Жуков.

— Давайте за детишек, за всех детишек без исключения, и будущих и настоящих! — воскликнул Никита Сергеевич. — До дна!

— До дна! До дна! — раздались голоса.

Гости поднялись с мест и с энтузиазмом выпили. Булганин для убедительности потряс перевернутой рюмкой над головой, демонстрируя, что выпил до капельки.

— Мы в тебе не сомневались, Николай Александрович, ты ни в одном деле себя плохо не показал! — обнял его Хрущев. Он тоже махнул полную стопку, пятую по счету, и был уже здорово навеселе.

— Сейчас вам новый анекдот расскажу, — проговорил Булганин, но тут Никиту Сергеевича пригласили к телефону.

Через минуту он вернулся очень довольным.

— Брежнев звонил, наш целинник. И ему донесли!

— Как там дела, на целине?

— Работа разворачивается!