Царство грезъ

I. Приглашеніе.

Клауса Патеру я зналъ 16 лѣтъ тому назадъ, когда мы оба учились въ Зальцбургѣ въ гимназіи. Отъ того времени у меня сохранилось воспоминаніе о немъ, какъ о курчавомъ красавцѣ съ большими глазами и съ яркимъ румянцемъ. Шли годы, протекла моя молодость. Я сдѣлался тридцатилѣтнимъ человѣкомъ, женился и сталъ зарабатывать хлѣбъ рисунками и иллюстраціями.

Мы жили въ Мюнхенѣ. Однажды въ туманное ноябрьское послѣ-обѣда меня посѣтилъ незнакомецъ.

— Францъ Гаучъ.

— Что угодно вамъ?

— Я пришелъ къ вамъ не по своему дѣлу. Вы забыли, пожалуй, Клауса Патеру, но онъ васъ хорошо помнитъ. Онъ теперь является обладателемъ, по европейскимъ понятіямъ, неисчислимыхъ богатствъ. Патера основалъ Царство Грезъ. Короче сказать, онъ имѣетъ собственность въ три тысячи десятинъ; часть страны гориста, остальное — равнина; лѣса, озеро и рѣка оживляютъ это маленькое царство; есть городъ, деревни, и насчитывается уже въ этомъ царствѣ 65 тысячъ жителей. Патера врагъ всякаго прогресса, и въ особенности научнаго, въ этомъ главная идея Царства Грезъ. Оно отдѣлено высокой стѣной отъ всего міра, и доступъ въ него очень труденъ. Господинъ мой не утопистъ, и это вовсе не какое-нибудь царство будущаго… Нисколько!.. Но я вижу, что вы улыбаетесь. И въ самомъ дѣлѣ, мнѣ очень трудно объяснить въ нѣсколькихъ словахъ, чего хочетъ достигнуть Клаусъ Патера. Дѣло въ томъ, что каждый человѣкъ, который находитъ у насъ пріютъ, предназначенъ къ этому какъ бы отъ рожденія. Нормальная жизнь и жизнь въ грезахъ являются противоположностью другъ другу, и поэтому трудно понять ихъ разницу, и на вопросъ, что собственно дѣлается въ Царствѣ Грезъ, какъ тамъ живутъ, я думаю просто промолчать и ограничиться только поверхностнымъ описаніемъ… а во всякомъ случаѣ, не въ этомъ масштабѣ. Грезамъ чужды современное страданіе и наслажденіе. У насъ все сводится къ настроенію, у насъ живутъ только настроеніями, все внѣшнее — только грубая матерія. Клаусъ Патера абсолютный владыка Царства Грезъ, а я его агентъ, и онъ просить васъ переселиться въ его стану на жительство.

Послѣднія слова незнакомецъ произнесъ громко и затѣмъ замолчалъ. Мнѣ показалось, что предо мной сидитъ сумасшедшій. Онъ былъ плотнаго сложенія съ корректной физіономіей и съ бѣлокурой заостренной бородой. Положеніе было затруднительное. Я рѣшилъ не спорить съ безумцемъ и со снисходительной улыбкой произнесъ:

— Хорошо, хорошо, съ удовольствіемъ, но мнѣ надо сначала посовѣтоваться съ моей женой, а завтра я вамъ дамъ отвѣтъ, герръ Гаучъ.

Я всталъ, но гость мой продолжалъ сидѣть и сухо сказалъ:

— Вы воображаете, что я сумасшедшій, но я совершенно здоровъ. Позвольте вамъ представить это.

Тутъ онъ вынулъ пакетъ и положилъ на столъ. Пакетъ съ моимъ адресомъ. Когда я вскрылъ его, то нашелъ въ немъ маленькую миніатюру, изображающую молодого человѣка съ вьющимися волосами, въ которомъ я сейчасъ же узналъ Клауса Патеру.

— Въ портретъ вы, по крайней мѣрѣ, вѣрите? — спросилъ Гаучъ. — Судьба вашего друга была нѣсколько иная, чѣмъ ваша. Въ четырнадцать лѣтъ, выйдя изъ гимназіи, онъ бросилъ свою тетку, которая его воспитывала, и нѣкоторое время кочевалъ съ цыганами по Венгріи и въ Балканахъ. Черезъ два года пріѣхалъ онъ въ Гамбургъ — тогда онъ былъ укротителемъ звѣрей — и промѣнялъ эту профессію на морскую службу. Въ качествѣ юнги на маленькомъ купеческомъ суднѣ онъ пріѣхалъ въ Китай, занялся торговлей, и ему часто приходилось углубляться внутрь страны. Однажды онъ спасъ утопавшую знатную китаянку, жену одного изъ богатѣйшихъ людей на землѣ. Растроганный старикъ привезъ Патеру къ себѣ въ имѣніе. Что тамъ происходило мы не знаемъ, но этотъ китаецъ, по имени Ги-Йонгъ, усыновилъ его, и послѣ трехъ лѣтъ пребыванія въ центральной Азіи, употребленныхъ на разнаго рода путешествія, Патера сдѣлался собственникомъ неисчислимыхъ богатствъ, такъ какъ Ги-Йонгъ и его жена въ одинъ и тотъ же день умерли.

— И, такимъ образомъ, возникло Царство Грезъ! — весело сказалъ я.

— Вы все полагаете, что я вамъ разсказываю сказку, — сказалъ Гаучъ. — Какъ вамъ угодно, но я исполнилъ свою миссію, и если вы мнѣ не вѣрите, то мнѣ нечего больше дѣлать сегодня. Во всякомъ случаѣ, прошу васъ дать мнѣ удостовѣреніе, что вы получили миніатюру.

Онъ всталъ и поклонился. Я подумалъ, что онъ держитъ себя, однако, съ странной серьезностью.

Въ рукахъ у меня была миніатюра. Я повернулъ ее, и на другой сторонѣ увидѣлъ прикрѣпленную къ кожаному клапану карточку, на которой черниломъ было написано: «хочешь — пріѣзжай». Почеркъ былъ его, моего школьнаго товарища.

Мы опять погрузились въ молчаніе.

Тутъ я долженъ признаться, что по наслѣдству отъ матери мнѣ достался нервный темпераментъ. Я могу испытывать то величайшую радость, то горевать и тосковать. Это читатель долженъ запомнить.

— Я начинаю васъ понимать, и вашъ разсказъ меня очень интересуетъ, — произнесъ я. — Скажите мнѣ, пожалуйста, еще что-нибудь о моемъ школьномъ другѣ,— и я придвинулъ гостю стулъ.

Гость снова сѣлъ и началъ: