Царство юбок. Трагедия королевы

— Чернь пришла требовать моей головы, — сказала Мария Антуанетта, обращаясь к бледным, испуганным министрам и придворным, окружавшим королевскую чету, — но я научилась от моей матери не бояться смерти и буду ждать ее твердо и мужественно.

За стенами дворца бушевало море людской ярости; вожаки революции разжигали страсти, подстрекая толпу к новым проявлениям безумной ярости, возбуждая ее против «булочника» и «булочницы». Женщины плясали с факелами в руках под дикие песни мужчин, высмеивавшие короля и грозившие смертью королеве.

А в залах королевского дворца по-прежнему сидели министры, слуги короля, беспомощные, трусливые, испуганные. Среди всех советников короля был только один мужчина, и этим мужчиной была королева Мария Антуанетта. Она одна сохранила присутствие духа и твердость, ободряла боязливых, утешала отчаявшихся. Она все еще пыталась побудить короля к какому-нибудь решению и не жаловалась, что это ей не удастся. Был один момент, когда ее лицо просветлело надеждой и радостью: это случилось, когда небольшая группа депутаток национального собрания, под предводительством Тула-на, явилась с предложением своих услуг, прося позволения остаться во дворце, охранять особы их величества. Но почти тотчас вслед за ними из собрания пришли два секретаря и потребовали возвращения депутатов в собрание, под предлогом важности экстренного ночного заседания.

— Они нарочно отнимают у нас последних друзей, чтобы мы остались без всякой защиты, — прошептала королева.

Внезапно крики усилились; снова раздались ружейные выстрелы; послышались бряцанье оружия, лошадиный топот; потом прогремел пушечный выстрел, сопровождаемый криками и стонами раненых. Король, удалившийся со своими советниками в кабинет, бросился к королеве. В зале никого не было. Красный свет факелов проникал через окна, рисуя на стенах тени человеческих фигур с поднятыми руками и грозящими кулаками. Шум и крики все возрастали. Не найдя нигде королевы, король взбежал по лестнице, которая вела в покои «детей Франции», и вошел в спальню дофина. У кроватки спокойно спавшего ребенка он увидел неподвижную фигуру королевы.

— Мария, — сказал взволнованный король, — я везде ищу вас!

Она указала на спящего малютку:

— Государь, я нахожусь на своем посту.

Взволнованный король подошел к ней и, обняв ее, произнес:

— Останься со мной, Мария, не покидай меня! Влей в меня твое мужество, твою решимость!

Королева с тяжелым вздохом покачала головой, но не сказала, что не верит больше в мужество короля, не сказала, что больше ни на что не надеется.

В это время в спальню вошли приближенные королевы, гувернантка дофина и несколько кавалеров из свиты короля: оправившись от страха, все они вспомнили свой долг и явились подтвердить королю и королеве свои обеты верности. Кроме того, они сообщили королю, что в положении дел произошла некоторая перемена. Из Парижа пришли национальные гвардейцы, встреченные ликованием толпы. Генерал Лафайетт вошел во дворец, чтобы предложить королю свои услуги, и просил у их величеств аудиенции.

— Пойдем, Мария, — сказал Людовик, тотчас просветлев, — примем генерала! Дело, как видишь, вовсе не так плохо, как ты думала. У нас еще есть верные слуги.

Королева молча последовала за супругом в зал, где ждал Лафайетт, окруженный министрами и придворными. При появлении королевской четы он пошел ей навстречу, почтительно поклонился и с веселой самоуверенностью сказал:

— Государь, я явился сюда, чтобы охранять ваши величества, а также национальное собрание от всех тех, кто осмелился бы угрожать вам.

— Уверены ли вы в верности и преданности своего войска? — спросила королева, смотря на Лафайетта своими пламенными глазами так пристально, точно хотела прочесть самые сокровенные его мысли.

Но ее взгляд не смутил веселого настроения генерала.

— Я знаю, ваше величество, что могу положиться на верность своих солдат, — спокойно ответил он. — Они преданы мне всей душой, и если я прикажу им охранять короля и королеву и оберегать их от малейшего оскорбления, то они исполнят мое приказание.

Королева пропустила мимо ушей оскорбительный смысл этих хвастливых слов и сделала вид, что поверила им. Лафайетт еще раз подтвердил ей, что с его приходом всякая опасность миновала, что он займет караулы своими гвардейцами, которые также восстановят порядок в Версале и на площади, где расположилась лагерем буйная толпа.

Лафайетт ручался и за свою гвардию, и за воюющих женщин, и за ругающихся мужчин! И король поверил его уверениям; в конце концов поверила им и Мария Антуанетта.

Король отправил свой собственный конвой в Рамбулье, оставив во дворце только дежурных. Солдаты Лафайетта оцепили дворец. Генерал обошел караулы, а затем, как будто все было вполне спокойно и безопасно, отправился в замок Ноайль, чтобы там спокойно провести ночь и отдохнуть от тревог минувшего дня.

Король удалился на свою половину, и не успели камердинеры, раздевавшие его величество, выйти из комнаты, как громкое, равномерное дыхание, раздавшееся за шелковым пологом постели, возвестило им, что король погрузился в глубокий сон.