Царство юбок. Трагедия королевы

— Черт побери, маркиз! По-видимому, у вас есть очень уважительные причины никого не принимать сегодня ночью. Я, Андрэ де Бель-Иль, и мой друг, граф де Люжак, желаем сказать вам несколько слов. Мы явились от имени графа де Стэнвиля, и если вы заперлись не с дамой, то я убедительно прошу вас открыть дверь.

Однако дверь все еще оставалась запертой. Тогда де Бель-Иль смело взялся за ручку и с силой толкнул ее, и дверь распахнулась.

Эглинтон сидел за письменным столом и писал, положив голову на руку. Обернувшись и увидев молодых людей, которые молча и почтительно остановились в дверях, он поклонился им и смотрел на них с изумлением, не приглашая их войти.

— Мы очень извиняемся, милорд, — начал де Бель-Иль, чувствуя, как он сам потом говорил, непривычную застенчивость и неловкость, — мы никогда не осмелились бы вторгнуться к вам, если бы не маленькая формальность, которая была упущена сегодня вечером и которую мы просим вас исполнить.

— Какая формальность, маркиз? — любезно спросил Эглинтон. — Я не совсем понимаю вас.

— Сознаюсь, все произошло очень быстро, — продолжал де Бель-Иль, все еще стоя в дверях и, по-видимому, не желая вторгаться к человеку, который вдруг сделался совсем чужим для него и стоял пред ним высокомерный, серьезный, вежливый, с холодным взором, исключавшим всякий намек на возможность фамильярности. — Поэтому, вероятно, вы и не успели указать господину де Стэнвилю своих секундантов, — докончил де Бель-Иль.

— Моих секундантов? — повторил «маленький англичанин». — Боюсь, что вы сочтете меня очень глупым, но я все-таки ничего не понимаю. Может быть, вы будете так любезны и объясните мне… если, конечно, это необходимо.

— Необходимо! Впрочем, я сам не предполагал, что это будет необходимо. Вы, милорд, сами и через маркизу, вашу супругу, оскорбили графа де Стэнвиля, а также и его супругу. Мы являемся в этом деле представителями графа де Стэнвиля и смеем надеяться, что вы дадите ему удовлетворение. Сегодня мы явились, чтобы узнать у вас имена ваших представителей и переговорить с ними о подробностях дуэли в смысле, желательном для графа де Стэнвиля, так как он является обиженной стороной. Поэтому, милорд, — продолжал де Бель-Иль уже почти сурово, так как Эглинтон на его тираду ответил глубоким молчанием, — мы просим сказать нам безотлагательно имена ваших секундантов, чтобы мы могли не утруждать вас более своим присутствием.

— Мне незачем делать это, маркиз, — спокойно ответил лорд, — я не нуждаюсь в секундантах.

— Не нуждаетесь в секундантах?! — в один голос воскликнули оба посетителя.

— Я не собираюсь драться с графом де Стэнвилем.

Если бы Эглинтон внезапно объявил о своем намерении свергнуть с престола короля Людовика и надеть его корону поверх своей собственной, его собеседники не были бы более поражены, как услышав теперь его слова. И де Бель-Иль, и де Люжак буквально онемели; несмотря на громадный опыт в придворной жизни, им никогда не приходилось сталкиваться с таким положением вещей, и ни тот, ни другой совершенно не знали, как им поступить в данном случае. Де Люжак, который был моложе и надменнее, первый пришел в себя.

— Должны ли мы принять ваши слова, милорд, за формальный отказ? — смело спросил он.

— Как вам будет угодно.

— Значит, вы не согласны дать графу де Стэнвилю удовлетворение, как это принято между порядочными людьми?

— Я не буду драться с графом де Стэнвилем, — спокойно повторил Эглинтон. — У меня есть другие дела.

— Но, милорд, — с неудовольствием вмешался де Бель-Иль, — вы, вероятно, не подумали о последствиях такого отказа, которому я в настоящую минуту не смею подобрать имя?

— Извините меня, господа, — с кажущимся равнодушием произнес Эглинтон, — но нужно ли нам продолжать это свидание?

— Совершенно не нужно, — усмехнулся де Люжак. — В нашу обязанность не входит судить о ваших поступках… в настоящее время, — прибавил он, смело подчеркивая последние слова.

Но де Бель-Иль, несмотря на свою недостойную приверженность к партии мадам Помпадур, был все-таки отпрыском древнего дворянского рода и ему противно было видеть, как такой выскочка, как де Люжак, оскорбляет человека высокого происхождения, каковы бы ни были его поступки.

— Хотя это и не входит в мои полномочия, — сказал он, — но позвольте мне выразить вам уверение, милорд, что граф де Стэнвиль не собирается поступить с вами сурово. Правда, он считается самым лучшим фехтовальщиком в целой Франции, и, может быть, это обстоятельство и повлияло на ваше теперешнее решение, но поверьте моей опытности: замечательное искусство графа лучше всего гарантирует вашу безопасность. Он удовольствуется тем, что даст маленький урок, и ему, как мастеру своего дела, легко будет рассчитать удар, чтобы не нанести вам серьезного вреда. Все это я говорю вам частным образом, хорошо зная намерения графа. Скажу более: завтра он отправляется в очень важное путешествие и хотел предложить вам маленькую дуэль на заре, в одном из тихих уголков парка. Простая царапина — и больше, уверяю вас, вам нечего бояться. Больших уступок, по чести, он сделать не может.