Царство юбок. Трагедия королевы

— Да, государь, его перестали допускать в Версаль. Но две недели назад он прислал ее величеству письмо, в котором просил королеву не забывать ее придворного ювелира и выражал радость, что ее величество обладает самыми дорогими бриллиантами в Европе. Королева прочла это письмо своей камер-фрау, мадам Кампан, и сказала, что эти бриллианты, очевидно, свели бедного Бемера с ума. Письмо ее величество бросила в огонь. Это сообщила мне мадам Кампан, к которой я должен был обратиться для разъяснения дела.

— Да что же случилось с этим ожерельем и какое отношение может иметь к нему королева? — воскликнул король, вытирая кружевным платком пот со своего лба.

— Государь! Бемер уверяет, что продал ожерелье ее величеству, и требует уплаты.

— Королева права: этот человек сошел с ума!

— Государь, он уверяет, что ее величество приобрела ожерелье тайным образом, через третье лицо, выдав двести тысяч франков задатка и установив последующие уплаты по тридцати тысяч франков каждая.

— Кто же это доверенное лицо, его имя?

— Государь, это кардинал де Роган, состоящий при особе вашего величества.

Король вскрикнул и, вскочив с места, повторил:

— Роган? Кто осмелился соединять его имя с именем королевы, которая его терпеть не может? Полноте, Бретейль, эта сказка чересчур глупо задумана: никто не поверит ей!

— Однако, ваше величество, Бемер поверил и передал ожерелье кардиналу, после чего получил собственноручную расписку от ее величества. Все это он сообщил мне письменно, прибавив, что обратиться ко мне ему посоветовала мадам Кампан, так как я имею честь быть министром королевского двора. Обратившись к мадам Кампан, я узнал от нее такие важные сведения, что с ней вместе поспешил в Трианон, чтобы вы, ваше величество, могли немедленно выслушать ее показания. В Трианоне я узнал, что там только что был Бемер, и так как, по обыкновению, не был допущен к королеве, то ушел, плача и бранясь.

— Пойдемте! Я хочу переговорить с Кампан, — сказал король и поспешно вышел из комнаты.

Министр следовал за ним. Они прошли боковой дорожкой, минуя деревенскую улицу, чтобы не быть замеченными королевой.

— Кампан, — сказал король, входя в маленькую уборную королевы, — министр рассказал мне диковинную историю; повторите мне весь свой разговор с Бемером.

— Ваше величество, вы приказываете мне говорить, прежде чем об этом деле узнала королева? — спросила мадам Кампан с низким поклоном.

— Ах, вы видите, я был прав, — сказал король Бретейлю, — королеве ничего неизвестно, иначе она рассказала бы все мне. Слава Богу, у королевы нет от меня тайн. Я благодарен вам за ваш вопрос, Кампан! Конечно, лучше, чтобы ее величество присутствовала при нашем разговоре. Есть тут кто-нибудь из прислуги королевы? — крикнул король, распахнув двери.

Тотчас же прибежал камердинер.

— Вебер! — сказал ему король, — Бегите немедленно в Малый Трианон и попросите от моего имени ее величество королеву прийти сюда на четверть часа по важному делу, не терпящему отлагательства. Только смотрите, не испугайте ее величества, чтобы она не подумала, что получены какие-нибудь печальные вести от ее родных. Торопитесь! А теперь, барон, — прибавил он, обращаясь к министру, — вы должны своими глазами и ушами удостовериться, что королева также мало знает об этом деле, как и я, и будет так же удивлена: я хочу, чтобы вы присутствовали при разговоре, но так, чтобы королева не подозревала о вашем присутствии. Это заставит вас тотчас же убедиться в дерзком и бесстыдном обмане. Куда ведет эта дверь, Кампан? — обратился король к камер-фрау, указывая на белую с золотым бордюром дверь, полузакрытую белыми атласными портьерами, затканными розами.

— В маленькую гостиную, государь.

— Войдите туда, Бретейль, а вы, Кампан, спустите портьеры так, чтобы министр мог все слышать, оставаясь не видимым для королевы.

Не прошло и четверти часа, как вошла Мария Антуанетта, взволнованная, с разгоревшимися щеками.

Король поспешил ей навстречу и, прижав ее руку к губам, произнес:

— Прости, Мария, что я потревожил тебя…

— Скорее скажите мне, в чем дело? — с нетерпением воскликнула королева. — Что случилось? Большое несчастие?

— Нет, Мария, но большая неприятность, которая может быть названа несчастием только потому, что твое имя оказывается замешанным в обмане: ювелир Бемер уверяет, что продал тебе бриллиантовое колье за миллион восемьсот тысяч франков.

— Но этот человек сошел с ума! — воскликнула королева, — Это все, что ваше величество желали сказать мне?

— Прошу тебя, выслушай Кампан, которая повторит свой разговор с Бемером!

— Что?! — воскликнула королева, только теперь заметившая Кампан, скромно отошедшую к стороне, — Что все это значит?

— Ваше величество, я приехала сюда, чтобы передать вам то, что сказал мне Бемер. Он уже был сегодня здесь.

— Да что же ему наконец нужно? Ведь вы говорили мне, Кампан, что он продал это несчастное ожерелье, с которым он все ждал меня столько лет, — султану в Константинополь?