Царство льда

Найндеману поручили сделать плавучий якорь, и он смастерил довольно хитроумную конструкцию из нескольких весел, бочки для воды и пары досок и для утяжеления привязал к ней кирку. С якорем качка стала меньше, однако волны всю ночь хлестали через борт, заставляя моряков вычерпывать воду. Одна особенно крупная волна, по словам Найндемана, «заполнила катер по самую банку. Хлестни еще одна – и он пошел бы ко дну». Это была самая жуткая ночь в их жизни. «Шторм усилился, – впопыхах писал Эмблер, – и нас всю ночь швыряло из стороны в сторону. На борт хлестала вода. Не успевали мы ее вычерпать, как на нас обрушивались новые волны… Мы черпали воду без остановки».

К рассвету шторм еще не стих. В тусклом свете утра Делонг с надеждой всматривался в горизонт, но не видел ни земли, ни Чиппа, ни Мелвилла. Лишь только выдавалась спокойная минута, моряки на катере Делонга начинали волноваться о судьбе товарищей. К этому моменту все уже полагали, что две другие лодки перевернулись и обе команды – всего девятнадцать человек – погибли. На первом катере была одна собака и четырнадцать человек: Делонг, Эмблер, Найндеман, Норос, Эрихсен, Каак, Гёртц, Коллинз, А Сэм, Алексей, Уолтер Ли, Дресслер, Нельс Айверсон и Бойд. Как бы туго им ни приходилось, теперь они считали себя счастливцами.

Весь день они беспомощно качались на холодных серых волнах и ждали, когда шторм немного успокоится. Около шести часов вечера это наконец произошло. Ветер стих на удивление внезапно, и у Делонга на душе потеплело. Но волны так и не улеглись – море бушевало все столь же грозно. Еще одну ночь морякам пришлось без конца вычерпывать воду из катера, который безжалостно трепали волны, то и дело бившие матросам в лицо. «Положение было бедственное, – писал Коллинз. – Надеясь лишь на Божью милость, мы бок о бок сидели в лодке».

«Не спали 36 часов, – писал Эмблер. – Одному Богу известно, куда нас занесло ночью». На небе тем временем было на что посмотреть. Тучи разошлись, на их месте теперь ярко сияли звезды и луна. Время от времени на синем фоне полыхали северные сияния.

К следующему утру, 14 сентября, море достаточно успокоилось, чтобы продолжить плавание. Когда Делонг спросил у моряков, есть ли у них что-нибудь, из чего можно сделать парус, Найндеман вытащил гамак и кусок брезента, которым раньше накрывали сани. Гёртц и Каак достали иглы и принялись за работу – из двух разномастных кусков материи должно было получиться какое-то подобие грота. Делонг велел втащить плавучий якорь в катер и разобрать его на части. Найндеман взялся за починку сломанной мачты. Вскоре они поставили мачту, подняли самодельный парус и поплыли дальше.

Это должно было их обрадовать, но большинство моряков – особенно Делонг – были не в настроении праздновать. Обморожение снова дало о себе знать, капитан больше не мог стоять у руля. Он жаловался, что не чувствует ног, и, по свидетельству Эмблера, «нервно посмеивался». Делонг ушел с палубы, залез в спальный мешок, выпил немного бренди и попытался сделать запись в дневнике, но и это у него не вышло – рук он тоже не чувствовал.

У руля встал стойкий Эрихсен, ноги которого тоже были в плачевном состоянии. Они плыли весь день и всю ночь. Около десяти часов утра 15 сентября Найндеман поднялся на кормовую скамью и разглядел на горизонте смутные очертания, которые показались ему похожими на землю. Он сообщил об этом Делонгу, который все еще сидел в трюме, пытаясь отогреть замерзшие руки и ноги. Капитан усомнился в словах Найндемана, а когда на скамью поднялся Эмблер, он ничего не увидел. Но через несколько часов земля показалась совершенно отчетливо – и все поняли, что это не иллюзия.

Сибирь! Материковая Азия… дельта могучей реки Лены. Сколько раз за последние три месяца они сомневались, что смогут ее достичь? Впервые после гибели «Жаннетты» у них появилась видимая причина верить, что надежда на спасение не потеряна, и эта причина лежала прямо перед ними.

Однако была одна проблема. Стоящий у руля Эрихсен никак не мог различить устья реки, свободной водной артерии, которая привела бы их в дельту. Мало того, всматриваясь в море, он видел, что возле берега, как раз там, где воды Лены смешивались с океанскими течениями, формируется полоса свежего льда.

«Не спали 36 часов, – писал Эмблер. – Одному Богу известно, куда нас занесло ночью».

Через несколько часов они столкнулись с этой новой преградой. Это был пресноводный лед – молодой, очень хрупкий, толщиной не более четверти дюйма. Сначала они проходили сквозь него без труда, но на следующее утро, 16 сентября, катер застрял и морякам пришлось веслами ломать и расталкивать лед, чтобы пройти по узким протокам.

Эта техника работала, пока вдруг не возникла новая проблема: катер сел на мель. Хотя до земли оставалось целые три мили, они завязли в иле. Приливные отмели оказались не более двух футов глубиной. Отряд Делонга оказался заблокирован в длинном илистом устье одной из крупнейших рек мира.